Как я раньше этого не замечал? Где были мои глаза?

Идиот. Зациклился на том, чтобы полюбила, а другие чувства просто отмахнул. По диагонали прошёлся по истории её семьи, запомнил про гибель отца и немного, что сводный брат был замешан в нескольких потасовках, но не придал значения. Надо было проверять глубокие слои её жизни, все корни просматривать… а я сосредоточился на будущем.

Наиглупейшая ошибка теперь скручивает мне сердце при одной мысли, что сейчас моя женщина может носить моего ребёнка, а сама от нервов едва дышит.

Так, к чёрту всё!

— Идём-ка подышим свежим воздухом! — подхватываю любимую под локоть. — Прошу нас извинить. — порывисто бормочу её матери и тащу Алису к выходу, замечая, как резко после нашего ухода наклоняется к жене Сергей.

— Что он тебе сделал? — выйдя на улицу, приваливаю мышонка к стене ресторана и выискиваю шанс, что она быстро оклемается.

— Ничего. Просто стало дурно… — неохотно мычит Алиса. — С утра так ничего и не съела…

— Тошнит? — сердце делает кульбит и я замираю в надежде, что у нас начался токсикоз.

Я немало пособий по беременности прочитал на работе, так что готов к любым её проявлениям.

— Немного… — шевелит сухими губами мышонок и мне приходится приложить максимум усилий, чтобы не радоваться долгожданному недугу в открытую. — Прости, у нас с отчимом не самые гладкие отношения…

— Я заметил… — шепчу осипшим голосом и протягиваю пальцы к её заветному животу, поглаживая его по кругу, типа успокаивая желудок. — Мне стоит беспокоиться?

— Нет. — тягуче вдыхает воздух девушка. — Я рада видеть маму… но вижу, что Сергей уже произвёл на тебя плохое впечатление.

— Рано делать выводы. — отвлекаю её от углубления в плохие мысли и прикасаюсь губами к пухлой щёчке, что снова начинает розоветь.

— Я просто не хочу, чтобы ты думал, что мы с ним похожи… — чувствую к своей груди неуверенное касание мягких женских рук и оборачиваю свои вокруг её талии, притягивая ближе.

— Я похож на свою мать? — нежно веду улыбкой по вкусно пахнущей шее и оставляю отпечаток губ в ямке над ключицей.

— Нет. — утыкается носом в мою рубашку мышонок и вдыхает полной грудью. — Наверное, ты похож на своего папу?

Вздрагиваю, не сумев вовремя совладать с эмоциями и снова преуспеваю в том, что моя любопытная красавица вопросительно поднимает голову и сверлит меня ожидающим взглядом.

— Да, похож. — откупаюсь единственным честным ответом, который могу сейчас дать.

— Ты бы понравился моему папе, Березин, я уверена в этом! Он всегда любил таких живых и… реактивных людей! — вновь расцветает и светится счастьем моя радость, проявляя необычайную любовь к отцу, лишь только вспоминая о нём. Отвечаю ей улыбкой и перемещаю ладони с её спины на грудь и живот, надеясь, что и наш малыш там радуется вместе с мамой.

— Жаль, что ты никогда его не увидишь… — тускнеет свет в любимых глазах. — А вместо него… — покосившись на двери ресторана, сводит брови на переносице и я ощущаю, как на моей груди сжимаются маленькие, но сильные кулачки.

— Одно твоё слово и тебе больше никогда не придётся с ним встречаться. — твёрдо говорю ей на ухо, перебирая в уме причины её злости и возможные события, что произошли в их семье.

Мышонок распахивает глаза, уже было открывает рот, чтобы согласиться, но быстро спохватывается:

— Мама его любит.

— Не увидел любви. — отмечаю я.

— Она своеобразная…

— Она для прикрытия, чтобы не казаться жертвой. — поправляю её непослушные волосы у лица, что спутывает ветер и выгибаю бровь, когда мне посылают осуждающий взгляд.

— Звучит очень предвзято, учитывая, что не знаешь всей сути, тебе не кажется? — сыпятся на меня жёсткие нотки.

— Просто я не уважаю трусов. — слетает у меня с языка, предварительно отключив мозг. — Всегда есть выход, было бы желание его найти.

— Ты сейчас это про мою маму говоришь? — охает Алиса. — Ты видел их всего пять минут, а уже строишь из себя психолога? В чём дело, Березин? С высоты твоего взгляда безропотные женщины считаются ничтожными людьми?

— Я не про твою маму, любовь моя, но тот, кто не защищает себя и своих близких вызывает у меня отвращение. — пытаюсь сгладить обстановку, но накал растёт в обход моих желаний.

— Защита бывает разная, Игорь! — отбирает от меня тепло своих рук мышонок. — Самопожертвование иногда бывает сильнее нападения на других…

— Это от чувства неполноценности, милая! Мне этого не понять. Хочешь рискнуть собой? Окей! Но если видишь, что нет результата, на кой чёрт подставлять задницу и дальше? Ищи иные способы защиты!

— Просто ты, видимо, не был в такой ситуации, когда связаны руки, Березин! — произносит на удивление стальным голосом Алиса.

— А ты была? — придвигаюсь вплотную и загоняю её в ловушку, кладя ладони на стену по каждую сторону от разгневанной женщины.

— Тоже сочтёшь за ничтожную? — с негативом выпаливает она, зарождая во мне беспокойство и ярость одновременно. — Может я не боролась и потакала беззаконию? Что тогда, а?

— Я накажу того, кто довёл тебя до этого. — ласково обвожу большими пальцами её скулы, сбавляя бурю эмоций и вынуждаю отвязаться от меня лишь одним способом — довериться. — Кто, Алиса?

— А себя в расчёт не берёшь, Березин? Ты ж мне выбора не дал… — обхватывает пальцами мои запястья и пытается оттолкнуть. — Я не выстояла перед тобой и безвольно согласилась на твои условия, это делает меня ничтожной? — проникает мне в душу её дрогнувший голос. — Тоже скажешь, что для прикрытия?

— Скажу, что ты сведёшь меня с ума своими перепадами настроения… — рассматриваю скапливающиеся слёзы в её глазах и сам не могу остановиться на том, что для меня сейчас важнее, её прошлое или наше будущее.

Что в приоритете?

Наконец, выяснить и избавиться от гнёта её переживаний? Или то состояние, из-за которого она хочет горько плакать, а я счастливо смеяться?

Самого трясёт. Осталось решить, доканывать её сейчас или оставить на потом?

— Ты издеваешься? — смахивает влагу с глаз Алиса. — Насмехаешься?

— Нет, душа моя! Я обдумываю, как красиво подать тебе, что плевал я на то, каким образом ты стала моей… стала же? Ну и всё. Все счастливы! В чём ничтожность?

— В твоей безрассудности, Березин! — огрызается мышонок, раздувая забавно щёки. — Как можно судить других, если сам не святой? Почему в тебе нет ни капли уважения к женщинам? Выставляешь себя защитником, а сам решаешь кому нужна помощь, а кому нет!