Мы попрощались и вышли. Меня, немного, беспокоило молчание Лиссы. За все время она не проронила ни слова и, казалось, крепко задумалась о чем-то.

- Кир Лисса, вас что-то беспокоит или вы плохо себя чувствуете?

- Нет-нет, кир Стефания. Все хорошо. Просто, возможно, это и есть ответ на мои молитвы.

- И что вы просили у Всевышнего?

- Ребенка, кир Стефания.

- Ребенка?! Но ваш муж…

Кир Лисса засмеялась:

- Не переживайте, дорогая кир Стефания! Я вовсе не сошла с ума от внезапного горя! – она добродушно фыркнула и добавила: Я хотела взять под опеку сироту. Вы же понимаете, что дочь моя живет далеко и часто видеться с ней мы не можем. Даже когда будут внуки – хорошо, если я смогу навещать их раз в год. До них добираться три дня в одну сторону. А так я бы смогла заботиться о ком-то…

- Что ж, кир Лисса, давайте посмотрим, что оставила нам покойная тётя Лотта.

Дом находился почти в центре Рикберса. Двухэтажное строение из темного камня, чуть мрачноватое, на двенадцать въездов. Второй этаж существенно меньше первого, и уступок огорожен ажурными перилами – там что-то вроде длинных балконов. Похоже, что когда-то весь дом планировал один архитектор. Во всяком случае, нет той разносортицы, что присуща домам рейта. Крайний, двенадцатый, и был мой.

Вход располагался с торца здания. Кованый забор с острыми пиками и широкими воротами. Я отдаю ключ кучеру и он, немного покопавшись, открывает большой замок. Но коляска туда вряд ли проедет, поэтому мы идем пешком по широкой дорожке мимо двух стенок какого-то вечнозеленого кустарника. Изгородь давно не стригли и на торчащих ветках местами налип снег.

Высокое крыльцо, тяжелая дубовая дверь, покрытая воском или маслом и тщательно натертая. По обе стороны крыльца занесенные грязным городским снегом клумбы.  По центру мягко поблескивает медный круг с цифрой двенадцать. На плетеном шнурке – молоточек с медной головкой – им принято стучать по медяшке, но у нас есть ключ.

Два высоких стрельчатых окна по бокам от двери освещают мрачноватый холл. Прям на против входной двери – массивная лестница, ведущая на второй этаж. Этот дом – для солидной публики. Здесь нет ковриков и половичков, зато есть тяжелые дубовые панели до середины стен. Две большие комнаты в одну сторону от лестницы, гостиная с мебелью и остывшим камином и что-то вроде кабинета, три двери в другую. Там – помещения для слуг, большая кухня, с кучей посуды, кладовые для продуктов и комната-прачечная с круглой небольшой ванной, прямо из стены торчит кран – неужели есть проточная вода?! Вдоль стены натянуты веревки.

Мы с любопытством поднимаемся на второй этаж, притихшая кир Лисса и я, обе чувствуем себя чужачками в этом месте. И мебель, и шторы, и резные перила лестницы не признают нас. Дом пока спит в ожидании новых хозяев.

Второй этаж в половину меньше по площади, но и здесь есть ванная комната, отгороженный ширмой туалет – без унитаза, дыра в большой керамической подставке для ног, но с блестящей цепочкой, которую можно дернуть и посмотреть, как шумит спускаемая вода. Под серьезным взглядом кир Лиссы я дергаю – я уже и забыла, как это здорово – водопровод! Две спальни и кабинет, просторный, с двумя окнами, с солидным дубовым шкафом, где стоят несколько десятков печатных книг. С отличной лампой на столе.

Оставаться долго мы там не решились – казалось, что в дом скоро вернуться хозяева. Меня смущало только одно – это явно не жилище пожилой женщины.

- Кир Лисса, а давайте зайдем в соседнюю часть?

- Как можно, кир Стефания?!

- Кир Лисса, я думаю, что эту часть дома раньше сдавали. А вот жила тетя Лотта, скорее всего, в соседнем, одиннадцатом въезде. И, возможно, мальчик сейчас так и живет там. Если я соглашусь принять наследство, то и досмотр одиннадцатого въезда будет на мне. Так что мы вполне в праве поинтересоваться, что там и как.

- Вы так думаете?

Я утвердительно киваю головой. Медленно, как будто неохотно, кир Лисса поднимается за мной на соседнее крыльцо и, взяв в руки молоточек, негромко стучит по круглой медяшке.

Дверь нам открыла пожилая горничная с несколько брюзгливым лицом.

- Добрый день. Я хотела бы увидеть кируса Антера.

- Дак померши он… Еще полгода назад померши… - она смотрела на нас несколько недоуменно.

Кир Лисса испуганно прикрыла рот рукой.

- Стоп! Мне кажется, мы говорим о разных людях. Мне нужен молодой Альб кирус Антер, ребенок. Ему около трех лет всего.

- Ой, простите, уважаемая кир! Я-то решила, что вы папеньку его разыскиваете! Проходите, сейчас я приглашу кир Джему, она все и решит. Проходите, давайте я накидочки приму…

Кир Джема оказалась пожилой, несколько суетливой дамой. Лет шестьдесят пять, не меньше и сперва встретила нас настороженно. Но поняв, что мы не просто интересуемся маленьким Альбом, а хотим узнать, как он устроен и, возможно, стать его опекунами, мгновенно смягчилась.

- Давайте, любезные киры, я прикажу чаю подать. Посидим и поговорим спокойно. А малыш сейчас спит. Он всегда днем в это время спит. Пойдемте в зал.

Этот дом уже явно обжитой и приспособленный для нужд хозяев. Зал не роскошен, но уютен и по-дамски богат подушечками, салфетками и безделушками. Видно, что тетя Лотта жила на порядок лучше, чем ее брат. Пока горничная накрывала стол, я успела оценить и качество фарфора, и элегантное серебро, и дорогую скатерть.

Все это время мы молчали, присматриваясь друг к другу и вежливо улыбаясь. Наконец горничная вышла и закрыла дверь…

Судьба явно не слишком баловала маленького кируса Альба. Четыре года назад тот самый пьющий сын тети Лотты, совершенно внезапно и как-то нелепо быстро женился на нищей девице-сироте. Что его подвергло к этому – совершенно непонятно. Но поскольку он стал несколько воздержаннее в выпивке, то кир Лотта на девицу готова молится была.

Она забрала к себе непутевого сына с той квартиры, где он пропивал свое наследство после смерти отца. Довольно успешно, надо сказать пропивал – дом напоминал не жилище, а берлогу. Девушка, кир Мина, воспитывалась у каких-то дальних родственников, была скромна, нетребовательна и почтительна. Кир Лотта даже собиралась написать завещание так, чтобы у нее осталась небольшая вдовья доля, случись что. Но увы, быстро забеременев, бедняжка умерла родами. Младенца, к счастью, выходили. Но кируса Альба-отца со дня похорон больше никто не видел трезвым.

Кир Лотта махнула на него рукой и, отселив его назад, в его собственный дом, занялась внуком. Примерно полгода назад кирус скончался от остановки сердца, дом и все его имущество ушло за долги. И смерть его очень подкосила кир Лотту. Она стала чаще посещать храм, плохо спала и ела, очень похудела, ну и вот…

Кир Джема утерла слезы маленьким носовым платочком.