другие державы, включая Китай, что, в частности, проявилось в многочисленных действиях, предпринятых против Huawei.

На международном уровне говорится, что мир выходит из эпохи американской гегемонии и вступает в эпоху многополярности. Ученые и оптимисты всегда склонны изобретать новые формулы и словечки для описания новых – или старых – аспектов реальности. Боюсь, что сейчас их нет. Потому что сегодня, несмотря на все, что можно услышать о Четвертой промышленной революции, цифровизации и роботизации, реальность такова, что мы вступаем в период беспощадной конкуренции. А планета – это ограниченное пространство с ограниченными ресурсами.

Как и рынки транснациональных компаний. Климат меняется. Слаборазвитые народы и развивающиеся нации жаждут самоуправления. Старая западная гегемония во главе с Соединенными Штатами испытывает все возрастающее давление. В этом контексте напряженность и конфликты между народами, религиями, этническими группами и социальными классами со временем будут только усиливаться. Культура и информация становятся все более мощными инструментами и более чем когда-либо – частью великой борьбы за глобальное господство. В этом плане США лучше Европы вооружены для решения предстоящих задач.

Европа – «неимперская» империя?

Вот как следует понимать переходный период, в который мы вступаем, притом что великие державы перестраиваются на имперский лад. Основываясь на присущих им сильных и слабых сторонах, США находятся в процессе выхода из того, что Раймон Арон назвал «имперской республикой», чтобы постепенно войти в эпоху «новой империи». Эта терминология важна, поскольку цели, амбиции и ресурсы имперской республики сильно отличаются от целей, амбиций и ресурсов империи.

Эта возможная эволюция не ускользнула от внимания европейских элит. На пресс-конференции, состоявшейся 10 июля 2007 года в Страсбурге, бывший президент Европейской комиссии Жозе Мануэл Баррозу открыто заявил о своем одобрении империи:

«Мне иногда нравится сравнивать создание ЕС с формированием империи. Мы размером с империю, но тут есть большая разница. Обычно империи создавались силой, когда центр навязывал диктат, волю другим. И теперь у нас то, что некоторые авторы называют первой неимперской империей. По размерам мы – двадцать семь стран, которые решили работать вместе и объединить свои суверенитеты. Я считаю, что это великое строительство, и мы должны им гордиться. По крайней мере, в Комиссии мы им гордимся[116]».

К сожалению для Баррозу, Европа – вовсе не «неимперская империя». Она является империалистической, поскольку это касается войн, которые она ведет за своими границами, например, в Мали и Афганистане, но это не империя, поскольку она не суверенна в своих решениях, а скорее пляшет под дудку США, о чем свидетельствуют решения, которые она принимает вопреки собственным интересам (сложности вокруг «Северного потока-2», отказ от сделки с Китаем). Может ли она превратиться в марионеточную империю на содержании у США? Или этот оксюморон – самоуспокоение, скрывающее ее вассализацию?

А может, Европе, вместо того чтобы стремиться стать марионеточной империей, наоборот, превратиться в сильное федеративное государство, свободное, демократическое, суверенное, уважающее других, миролюбивое по отношению к своим близким соседям, таким как Россия, а главное, полностью независимое от США?

В этом и заключается колоссальная экзистенциальная дилемма Европы.

Часть IV. Сценарии будущего: демократическая независимая федерация или провинция империи?

Глава 8. Имперский сценарий: выбор незначительности при американском господстве

Потому что наш главный враг внутри нас <…> Он заключается в нашей неспособности думать наперед о нашей судьбе и принять наше сообщество единой судьбы. Таким образом главным врагом государств Греции перед лицом македонцев стала их неспособность понять и объединиться.

Эдгар Морэн, «Размышляя о Европе»

Быть или не быть? Подробно рассмотрев слабые места Евросоюза, стагнацию интеграции континента и сотрудничества с такими замечательными соседями, как Россия, Турция и Северная Африка, мы видим, с чем Европе скорее всего предстоит столкнуться, если она решит – или не решит – вступить в борьбу за свое будущее. Придется выбирать одно из двух.

Принять бездействие и подчинение. Я называю это выбором незначительности. В этом случае дела идут своим чередом «под зонтом» НАТО при гегемонии США. Европейский союз выживает, следуя институциональной модели ассоциации совладельцев, управляемой администраторами старого образца, которые соблюдают диктуемые из Вашингтона правила в надежде, что расходы на безопасность будут оплачены вооруженными силами США и наш великодушный покровитель не втянет нас в войну и не позволит нас уничтожить.

Ввести эффективное и демократическое европейское управление, чтобы восстановить полный суверенитет Европы. Европа не мирится с возбуждением энтропии, что ведет в конец тупика, и не ждет, когда небо рухнет. Наоборот, она движется вперед по пути изменения способов функционирования, учреждает эффективные федеральные институты, уделяя особое внимание демократическим методам и прокладывая дорогу к федеративной свободной демократической и суверенной Европе, возможно, вдохновляясь историческим опытом и институциональной моделью Швейцарии. Это наш предпочтительный выбор, пусть и не самый реалистичный… Рассмотрим его в этой главе.

Если предположить, что Европа выберет «не быть» и предпочтет избежать трудностей и возможных волнений, связанных с перезагрузкой демократии, то ее ждет только один сценарий: модель «дела своим чередом» и медленное превращение во второсортный союз вассальных государств, подконтрольных зарождающейся империи США.

Чтобы понимать, почему этот сценарий представляется в значительной степени вероятным, следует разъяснить трансформацию власти в США и то, как она повлияет на судьбу Европы, обрекая ее на признание господства США.

Понятие империи США отнюдь не ново, ему посвящена обширная литература. Однако, как нам кажется, этот термин не актуален, точнее, пока не актуален. Строго говоря, превращение в империю происходит в настоящее время, но оно – еще не свершившийся факт. США еще не империя в полном смысле этого слова, а, пожалуй, все еще «имперская республика» на пути к становлению империи. То, что может рассматриваться как нюанс различий между двумя политическими режимами, на самом деле важно, поскольку эти термины отражают поведенческие отличия. Имперская республика ведет себя не совсем так же, как империя.

В научно-фантастических фильмах уже воспринят и показан процесс разложения республики и ее превращения в империю. Помните, как в голливудской саге «Звездные войны» Джорджа Лукаса пресловутый безликий император и темный Дарт Вейдер сражались за господство во вселенной с невероятным альянсом повстанцев, которых поддерживали мудрые рыцари-джедаи? Коррумпированная Галактическая республика истерзана внутренними распрями, борьбой за власть и жестокой конкуренцией на рынках, ее честолюбивый канцлер Палпатин, используя жадность торговцев могущественной Торговой федерации, разрабатывает заговор для легального захвата верховной власти и превращения слабеющей республики в империю во главе с безликим диктатором. Этот метафорический сюжет точно воспроизводит переход республики