– Такие вот дела, Рома. В девятнадцать часов пакистанцы заберут с Дашерского плато своих пилотов и доставят их в Минвелаг. Туда вылетел генерал Жуков. Нам удалось договориться с министерством обороны Пакистана о том, чтобы Сергей Петрович переговорил с освобожденными пилотами.

– Надеетесь, что они скажут что-то ценное?

– Они были на месте захвата, в плену, могли что-то слышать.

– Самый удобный способ для Хабитуллы сбросить нам очередную дезинформацию.

– Ты про Панджи?

– Возможно, по какому-то другому месту, где наших пилотов точно не будет, а вот засада – вполне. Но скорей всего, талибы ждут нас в Кандагаре.

Володарский допил кофе, отставил чашку, поднялся, прошелся по кабинету и заявил:

– Наблюдатели из внешней разведки отметили одну интересную деталь в Кандагаре. Там организован контроль над усадьбой Хабитуллы.

– Что за деталь?

– За двое суток в усадьбу не приходили, не приезжали, не доставлялись медики. А ведь Хабитулла заверял, что за раненым капитаном Корбиным осуществляется надлежащий уход.

– Может, его и в живых уже нет?

– Будем надеяться на лучшее. При очередном сеансе связи с главарем банды Сомов должен потребовать от него устроить разговор с нашими штурманами. Погоди-ка!..

Спутниковая станция издала сигнал вызова.

– А вот и он, легок на помине. – Начальник управления снял трубку.

– Володарский слушает.

– Подполковник Сомов. Три минуты назад состоялся очередной разговор с Хабитуллой. Он поинтересовался, когда будет принято решение по обмену наших штурманов на оружие. Я, как и было оговорено, потребовал разговор с ними, дабы убедиться в том, что они живы. Хабитулла легко согласился, но сказал, что сейчас у Корбина врач. Как только тот закончит свою работу, я получу возможность пообщаться с пленными. Я ответил, что тогда мы и обговорим вопрос по сделке. Такие вот у меня новости. Следующий сеанс связи состоится в семнадцать часов по местному времени. В Москве будет пятнадцать тридцать. Странная какая-то разница. Никак не могу привыкнуть к ней.

– Наших штурманов нет в Кандагаре, – заявил Скоробогатов.

– Я тоже так думаю. Откуда в усадьбе взяться врачу, если талибы его туда не доставляли? Может, в отряде охраны усадьбы есть профессиональный медик?

– В их бандах нет профессионалов.

– А если исключение?

– А что помешало Хабитулле пройти в место содержания штурманов и организовать их короткий разговор с Сомовым? Ведь уход – это, скорее всего, перевязка да уколы, недолгий осмотр. Хабитулла мог бы сначала устроить разговор с Савостиным, который не нуждается в медицинском уходе. Нет, Александр Михайлович, полчаса нужны Хабитулле только для того, чтобы доставить наших парней в Кандагар. За это время их можно привезти как из Панджи, так и из Густа.

– Рома, группа «Иртыш» ГРУ уже ведет наблюдение за аэродромом в Панджи. Она переподчинена нам.

– Мы можем связаться с командиром этой группы?

– Да, конечно.

– Так чего мы ждем?

– Не знаю, чего ждешь ты. С майором Рудаевым в Афгане работать придется тебе.

– Понял. Какой у него номер?

Володарский повернул к Скоробогатову монитор компьютера, где светились данные о группе.

– Костя? – воскликнул Роман. – Я-то думал, что за Рудаев? Оказывается, тот самый и есть.

– Ты его знаешь?

– Еще бы, вместе учились.

– Тем лучше. Значит, взаимопонимание обеспечено.

Скоробогатов набрал номер.

– Рудаев слушает, – услышал он.

– Привет, Руда!

– Не понял.

– Скоробогатов на связи, Костя.

– Рома? Какими судьбами?

– Ты уж прости, но теперь я твой начальник.

– Ты что, возглавил антитеррористическое управление?

– К сожалению, нет. Я такой же майор, как и ты. Тоже командую группой. Но в Афгане, где, думаю, буду под утро, мне придется командовать.

– Значит, с тобой работаем?

– Со мной.

– Вот где придется встретиться.

– Возможно, мы и не увидимся. Но теперь я хотя бы знаю, где ты, что и как. Найдемся.

– Конечно.

– Твои парни смотрят за аэродромом?

– И я вместе с ними. Ничего необычного. Включали «Пробой». Речь слышна, но только на пушту, какие-то обрывки. «Рентген» показал наличие в закрытом ангаре вертолета и тринадцати человек. Это когда командир талибов и повара находились внутри.

– Как по-твоему, наши там?

– Не могу сказать. Русской речи мы не слышали. По «Рентгену», сам понимаешь, духа от пленного штурмана не отличить. Кости у всех одинаковые. Мы ведь видели только их, скелеты. Но вот что примечательно. Все люди, которые находятся внутри, размещены в одном месте, за вертолетом. На общем топчане. Есть отдельный, маленький, и кровать, но они пусты. Я думаю, что бандиты вряд ли стали бы держать наших пленных рядом с собой.

– Хорошо. А что происходит на объекте прямо сейчас?

– Минуту. – Командир разведывательно-диверсионной группы взял паузу.

Возможно, он вышел на позицию наблюдения. Но ненадолго.

Через пару минут он доложил:

– Ничего необычного. Пять боевиков на четырех постах. Три на куполе, двое внизу, в пулеметном гнезде. Ангар заминирован с трех сторон. Большое количество взрывчатки обнаружено «Рентгеном» в бывшем штабе и в останках вышки. В радиусе пятидесяти метров от ангара множество противопехотных мин и растяжек. Только со стороны городка есть проход до барака. Похоже на ловушку, Рома.

– Это понятно. Значит, у ангара ничего не происходит?

– Совершенно. А должно что-то произойти?

– Из Кандагара может подъехать внедорожник или пикап.

– Нет никого. Пока по крайней мере.

– А как насчет взять языка?

– В принципе, можно нейтрализовать часовых на куполе. Со стороны кишлака есть подход. А вот удастся ли взять кого-то живым? Это вряд ли. Тут шума не миновать, а он нам как-то не очень нужен. Но я ночью еще разок посмотрю объект. Пройду в кишлак, оттуда понаблюдаю за ангаром. Оператор проверит местность на наличие минновзрывных заграждений. Оттуда опять послушаем ангар.

– Машин до сих пор нет? – спросил Скоробогатов.

– Нет. Все спокойно. Непонятно, на какой хрен духи устроили такие позиции на крыше ангара? Часовых и прожекторы, которых там аж четыре штуки, видно за версту и без всякой оптики. Ведь талибы вполне могли не светить охранение. Зачем им было нашпиговать взрывчаткой барак, остатки вышки, окрестности ангара? А там ведь есть еще и колючка. Здесь, Рома, много чего необъяснимо.