– Дело в Дэрриле, – сказал Малкольм, заступая в комнату. – Он мёртв.

Хвост Нолана печально поник.

– Он… он умер?

– И Орион забрал с собой маму, – добавил Саймон.

Брат обнажил зубы.

– Мы её вернём, – прорычал он. – Я теперь Звериный король. Он поплатится за то, что забрал маму.

Саймон всё бы отдал, чтобы его поддержать. Чтобы обыскать Нью-Йорк сверху донизу – или всю страну, если придётся, – и найти Ориона и маму. Но при мысли о том, что Орион сделает с братом, если схватит его, в груди свернулся страх. Саймон не мог этого допустить.

– Ты.

Звенящий голос Альфы разлетелся по комнате, и она ввалилась внутрь, отбросив всё притворное величие. Сначала Саймон подумал, что она бросится на Нолана, но она шагнула к нему самому и толкнула к стене, нависая так близко, что их разделяло всего несколько сантиметров.

– Ты украл осколки, – прорычала она; всё её лицо искажала ярость. – Ты отдал Хищника Ориону. Теперь мы в его власти, и из-за тебя моё Царство падёт. – Она схватила его за ворот, лишая возможности вздохнуть. – Ты заплатишь за то, что сделал, даже если мне придётся положить собственную жиз…

Послышался яростный рык, и огромный волк врезался в Альфу – она повалилась на пол, мгновенно оборачиваясь волчицей.

Но слишком поздно. Малкольм прижал её своим весом и щёлкнул зубами у самого горла.

– Плевать мне, что сделал Саймон, – прорычал он. – Винить ты можешь только себя, мама. Это ты была нашей Альфой. А он – двенадцатилетний мальчишка, и я не позволю тебе его тронуть. Ни сейчас, ни вообще.

– Да как ты смеешь. – Альфа попыталась ударить Малкольма по морде, но он увернулся, полностью лишая её возможности двигаться.

– Ты подвела наше Царство и подвела нашу семью, – сказал он. Саймон заметил, как у двери собираются остальные волки стаи. – Ты потеряла право называться Альфой. Сложи корону, пока ты не причинила нашему Царству ещё больший вред, или тебя ждёт смерть.

В комнате повисла тишина. Саймон боялся вздохнуть. Альфа смотрела на сына взглядом, полным ненависти.

– Я твоя мать.

– И поэтому я даю тебе выбор, – сказал Малкольм. – У тебя один шанс. Уходи – и останешься жить. Откажись – и умрёшь.

Она оскалилась.

– Арестуйте его, – приказала она стае. Но никто не пришёл ей на помощь. Все лишь недовольно зарычали в ответ, и вперёд выступила волчица.

– Ты его слышала, – сказала Ванесса. – Отныне мы следуем за Малкольмом, не за тобой.

Альфа стиснула зубы, и несколько томительных секунд все молчали.

– Вы все предатели, – наконец, произнесла она, возвращая себе облик человека. – Что ж, ладно. Я складываю с себя полномочия Альфы и передаю титул тебе, Малкольм. – Она холодно глянула на Саймона и Нолана. – Мой единственный живой потомок.

Малкольм зарычал и не отпустил её.

– Ты покинешь город и наши земли и никогда не вернёшься. Увижу тебя хоть раз – оторву тебе лапы, медленно и мучительно. И когда я закончу, ты будешь молить о смерти.

Наконец, он отпустил её и встал перед Саймоном и Ноланом. Она поднялась и, высоко вскинув голову, вышла из комнаты. Стая расступилась, позволяя ей пройти.

– Идите за ней. Проследите, чтобы ушла, – сказал Малкольм.

– Да, Ваше Величество, – ответила Ванесса и, поманив за собой ещё двух волков, последовала за бывшей Альфой.

– Скоро Орион соберёт всех птиц в городе и нападёт на нас. Это лишь вопрос времени, – сказал Малкольм. – Нужно возвращаться в Логово. Вы, трое, идите позовите остальных учеников. Нолан, Саймон, оставайтесь со мной.

– Но… – у Саймона пересохло во рту. – Я же наследник Ориона. В ПРИЮТ не пускают птиц.

– Ты мой племянник, – твёрдо ответил он. – Я не брошу тебя, каким бы анимоксом ты ни был. Ты – тот, кем хочешь быть, а не тот, кем тебя считают остальные.

Саймон молчал. Может, он и не хотел, чтобы его связывало с Орионом хоть что-то, но это не меняло того факта, что в один прекрасный момент он станет править Царством, которое Звери ненавидели. Или они ненавидели самого Ориона, и теперь всё изменится. Но что-то внутри скручивалось тугим узлом, и он чувствовал, что будет непросто. Как и всегда.

Но кое-что он знал точно: он постарается стать лучшим правителем птичьего Царства. Малкольм был прав – он сам решал, кем ему быть. И он не собирался становиться похожим на деда.

– Превращайся, Нолан, – сказал Малкольм. – Ты же не можешь выйти на улицу в таком виде.

Нолан неловко переступил с лапы на лапу.

– Я не умею.

– В смысле ты не… – Малкольм вздохнул. – Ладно, пойдём в атриум. Я тебя научу.

Малкольм вывел Саймона и его волка-брата из комнаты. Он держался ближе обычного, и Саймон не сразу вспомнил обещание, которое Малкольм дал дяде Дэррилу – защищать Саймона, хоть он и не стал Звериным королём. Значит, такая жизнь его ждёт? Ему придётся сидеть в Логове, как в тюрьме, под бдительным взглядом Малкольма, и не высовываться, потому что за ним может прийти Орион?

Проходя мимо открытой двери спальни, Саймон услышал шорох и заглянул внутрь. Посреди белой комнаты, заставленной большими книжными шкафами, он увидел Уинтер. Из колонок лилась классическая музыка; сидящая в центре кровати Уинтер всхлипывала, не сводя глаза с предмета в руках.

– Что ты делаешь? – спросил он. Уинтер вздрогнула и тут же ожесточилась.

– Орион меня бросил, – буркнула она, вновь переводя взгляд на руки, в которых держала фоторамку. – Я хотела пойти с ними, но они меня прогнали.

– Может, если бы ты сразу сказала правду, всё сложилось бы по-другому, – сказал Саймон.

– Нет. Они бы всё равно меня бросили, – ответила она, не поднимая глаз. – Прости меня, Саймон. Я думала… думала, что поступаю правильно.

Глубоко внутри он это понимал, но из-за неё умер дядя Дэррил. И он сомневался, что сможет так просто её простить. В шкафу рядом с дверью он заметил ещё фотографии и подошёл поближе, чтобы посмотреть. С них смотрели мужчина и женщина, которых он не узнавал, но кое-где просматривались черты Ориона и Уинтер. Да, он остался жив. Но без колебаний бросил Уинтер, и Саймон даже не знал, что хуже.

– Вернёшься с нами? – спросил он, взяв в руки фотографию. – Нас никто не тронет. Малкольм изгнал Альфу.

– Он меня не примет. Я же предательница, – отозвалась она. И хотя она могла оказаться права, Саймон пожал плечами.

– Раз Малкольм принял меня, то и тебя придётся.

Она полузадушенно фыркнула.

– Хватит делать вид, будто простил меня. Я понимаю, что натворила.

– Я не простил. И не знаю, смогу ли. Но… – он кашлянул, прочищая горло. – Ты лгала, чтобы защитить семью. Я могу это понять.