— Разумеется, они беспокоятся, — воскликнула Оламоаньна. — Бедная женщина, ваша мама, я все время думаю, как она должна переживать из-за того, что не знает, что с вами.

— Мы передали ей информацию, что мальчики у вас и с ними все в порядке, — сказала Кузнецова. — И постараемся сегодня после встречи в суде попросить встречи, чтобы рассказать, что мы вас видели.

Они попрощались и ушли, после чего Петя, Паша и Оламоаньна снова остались втроем.

— Как охранник их пропустил? — спросил Петя.

— Они принесли справку, что они — спонсоры революции, которым нужно оказывать всяческое содействие, — улыбнулась Оля. — А еще лицензию адвоката, которая дает право представлять интересы ваших родителей, пока они не лишены родительских прав. Так что у него не оставалось выхода. А если бы и оставался, то тысяча манов все равно творит чудеса.

— Тысяча манов? Они что, взятку дали, что ли? — догадался Петя. — Постой-ка, это же всего четыре доллара.

— В Манзании живут бедные люди, — вздохнула Оламоаньна. — Четыре доллара большие деньги, можно купить продуктов на несколько дней. Пусть и самых простых, но родные этого парня, что стоит за моим порогом, голодными сегодня спать точно не лягут.

— Что вчера было в том глинтвейне, которым ты меня вырубила? — спросил Петя, которому нужно было получить ответы на все вопросы.

— Вырубила? — не поняла Оля. — А, ты имеешь в виду, усыпила. Это травки местные, я сама собираю, моя бабушка знахарка была, травами лечила. Ты боялся, а от того в голове всякие дурные мысли гонял, до беды недалеко было. Вот я и решила, что тебе нужно хорошенько выспаться. Ты не сердись, мальчик.

— Я не сержусь, Оля, — тихо сказал Петя. — Совсем даже наоборот.

До завтрашнего дня им опять оставалось только ждать, но теперь это ожидание было окрашено не страхом, а надеждой на то, что все будет хорошо. То ли из-за ушедшего страха, то ли от последствий того напряжения, в котором он находился несколько дней, то ли от последствий Олиных травок Петя чувствовал дикий голод. Котлеты и пюре на тарелке продолжали дразнить своим ароматом, напоминавшим о доме. Забыв о всяких приличиях, Петя, как голодный волчонок, накинулся на еду.

* * *

Мальчишки мне понравились. Обычные среднестатистические мальчишки из провинциального российского города, внезапно оказавшиеся в критической ситуации, но не растерявшиеся и не опустившие руки. Честно сказать, у меня не было ответа на вопрос, как бы в такой ситуации поступила моя Сашка. Или Наткин Сеня.

С другой стороны, в том, что наши с сестрой дети нашли бы выход из сложившейся ситуации не хуже братьев Молевых, я была уверена больше, чем в том, что сама бы справилась с ситуацией в свои четырнадцать лет. Кажется, мы, настоящие книжные дети, были готовы к жестокостям реальной жизни гораздо хуже современных обитателей интернета. Я бы на месте этих мальчишек не догадалась написать сообщение известному блогеру; впрочем, их в моем детстве и не было.

Накануне вечером я все время помнила о том, что не выполнила обещание, данное Вере Молевой, и не съездила повидать ее сыновей. Конечно, большую часть дня мы с Сэмом были заняты подготовкой к суду, но вечер у нас был свободен, просто мы потратили его на рыбу в пальмовых листьях и белое вино. Из-за этого я чувствовала себя виноватой, хотя Сэм и успокаивал меня, убеждая, что отдыхать и расслабляться тоже надо, чтобы не перегореть раньше времени.

Рыба была нежнейшей, соус из лианы необычным, но вкусным, голландское вино — прекрасным, но горечь невыполненного обещания перебивала всю прелесть этого тихого вечера. Я успокоилась только после того, как придумала приготовить мальчишкам настоящую русскую еду, по которой они наверняка соскучились, и взяла с Сэма обещание утром же обеспечить покупку и доставку необходимых продуктов.

Этот человек не бросал слов на ветер, поэтому, проснувшись в половине девятого утра, я обнаружила на кухне все нужные мне продукты и с энтузиазмом взялась за дело. Сэм мою стряпню опробовал первый и, разумеется, похвалил.

— Да у вас талант кулинара, Елена, — заявил он, съев огромную тарелку огненной солянки, для которой в Муа-Майнде, к моему удивлению, нашлись все необходимые ингредиенты, даже телячьи почки. — Есть ли что-нибудь в этом мире, что вы делаете не блестяще? Отчего-то я уверен, что нет.

На последних словах он лукаво улыбнулся, и я покраснела, поняв, на что он намекает. Честное слово, если бы этот человек был чуть моложе и не будь в моей жизни Виталия Миронова, моя добродетель находилась бы под угрозой. Такие мужчины, как Сэм, воздействовали на женщин сокрушительно даже на расстоянии, без прямого физического контакта, а лишь изогнув бровь.

— Сэм, вы волшебны и невозможны одновременно, — засмеялась я. — Немедленно прекратите меня смущать. Если вы доели, то давайте поедем к мальчикам. Мне надо убедиться, что с ними все в порядке.

Собрав судочки с едой и поставив кастрюлю с солянкой в тень (вечером я собиралась поразить своими талантами еще и российского консула), мы собрались и поехали по адресу, который по своим каналам выяснил Самюэль.

С его слов я знала, что Петю и Павла Молевых приютила воспитательница из детского лагеря Оламоаньна Илунга, вдова, потерявшая единственного сына на одной из бесконечных войн, когда-то учившаяся в России, а потому владеющая русским языком. Пожалуй, было удачей, что она встретилась мальчикам.

Приехав к ней домой и дав взятку солдату, стоящему на входе, мы сумели попасть в жилище, представляющее собой маленький покосившийся домик на одну комнату с небольшой кухней и ванной комнатой. Вообще коррупция в Манзании меня, как законника, поражала. Мне было стыдно постоянно участвовать в этих бесконечных взятках, за которые можно оформить любой документ, получить любое разрешение и пройти везде, где хочется. Судья не могла потворствовать такому вопиющему нарушению закона, однако выхода у меня не было. Оставалось успокаивать себя тем, что мы находились в чужой нам юрисдикции.

В квартире Оламоаньны было бедно, но очень чисто. На единственной кровати крепко спал Петя, старший брат. И это меня напугало, потому что часы показывали почти полдень.

— Я вчера сварила ему отвар из трав, — объяснила Оламоаньна, полная, крепко сбитая женщина с круглым лицом, излучающим доброту, и очень грустными глазами. — Мальчик был так напряжен и напуган, я боялась, что он наделает глупостей, сбежит куда-нибудь ночью или еще что похуже. А караулить его у меня не было сил, вот и усыпила, немного не рассчитав.

— Но с ним все будет хорошо? — встревоженно спросила я. —