Малышка Феба, названная так в честь бабушки, появилась на свет в первый день января.

— Не думаю, что вы еще сможете рожать, — сказал доктор бледной и ослабленной Шарлотте, у которой не осталось сил даже на то, чтобы открыть глаза. — Вам ни в коем случае не следует этого делать, — строго добавил он.

Шарлотта и сама понимала, что смерть коснулась ее своим черным крылом. Она была благодарна судьбе за то, что видит новый день и может прижать к себе малышку, темноволосую Фебу.

Роэн вернулся холодным февральским днем. Он никогда не писал жене, так что его появление всегда оказывалось неожиданным. И на этот раз он действительно был отцом новорожденной.

— Она похожа на тебя, — сказала Шарлотта.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Роэн.

Он взял девочку на руки и с удовлетворением ее рассмотрел. Его темные глаза сияли, он привез Шарлотте подарок — белую шаль с красной вышивкой.

— Хочешь уехать со мной в Лондон? — спросил он. Шарлотта нахмурилась, вспомнив сумрачный дом на Гросвенор-сквер.

— Пока нет, — ответила она уклончиво. — Доктор считает, что я еще слишком слаба. Вскоре Роэн снова уехал.

В последующие пять лет Шарлотта приезжала в Лондон всего лишь дважды. И обе поездки заканчивались скандалом.

В первый раз, когда они уходили с концерта, известный кутила лорд Кентридж остановился прямо перед Шарлоттой и, пораженный ее красотой, пробормотал:

— Вы… Кейнс, да? Слышал, что жена у вас красавица. А теперь вижу: так оно и есть.

Роэн воспользовался возможностью завязать полезное знакомство, и они с Шарлоттой доставили подвыпившего Кентриджа домой, на Джордж-стрит. Роэн, проявивший интерес к библиотеке лорда, шепнул Шарлотте, чтобы она увела Кентриджа в салон и задержала там.

Шарлотту удивила просьба мужа, однако она попыталась ее выполнить. И действовала даже слишком успешно. Не найдя в библиотеке бумаг, которые могли бы заинтересовать Уолпола, помрачневший Роэн вернулся в салон и увидел, что Кентридж, прижав раскрасневшуюся Шарлотту к спинке дивана, пытается сорвать с нее платье. Разъяренный Роэн оттащил Кентриджа от жены и вытолкнул на террасу, причем с такой силой, что лорд угодил в колючие «объятия» розового куста. Мигом отрезвевший Кентридж, памятуя о том, что Роэн славится как отличный фехтовальщик, не стал устраивать ссору; молча выбравшись из куста, он отправился переодеваться. На Гросвенор-сквер Роэн дал волю своему гневу:

— Я просил тебя занять Кентриджа, а не соблазнять его!

— Ты велел мне задержать его! — вспылила Шарлотта. — И я его задержала! Он гонялся за мной по всей комнате и наконец прижал к спинке дивана. Я как раз собиралась влепить ему пощечину и вырваться, но тут ты вошел.

Роэн проворчал:

— Отвезу тебя на север, там тебе лучше.

— Да, наверное… — вздохнула Шарлотта. — В Лондоне мне не везет.

Следующий приезд Шарлотты в Лондон оказался столь же неудачным.

Как-то на рауте, в роскошном доме на Гановер-сквер, они познакомились с лордом Стэмфордом, который по уши влюбился в Шарлотту. Он повсюду следовал за ней, и это ужасно раздражало Роэна. Но лорд Стэмфорд (молодой человек с внешностью романтического поэта) был намного моложе Роэна, и тот не мог вызвать его на дуэль. Влюбленность же юного лорда стала предметом шуток и причиной постоянных ссор между супругами.

— Почему этот мальчишка ходит за нами по пятам? — досадовал Роэн.

— Я его ничем не обнадеживала, — сказала Шарлотта.

— Он посвящает оды твоим ресницам, губам, локонам и ушкам!

— Ах, оставь эту анатомию, Роэн! Он считает себя поэтом.

— Он рассылает копии друзьям. Их читают в тавернах.

— Моей вины в этом нет.

Однако в конце концов все закончилось в один из вечеров, который в Лондоне запомнили надолго. На балу в новом доме лорда Берлингтона на Пиккадилли юный Стэмфорд, немного перепивший и доведенный до отчаяния очередным отказом Шарлотты, вышел на лестницу, упал на колени и у всех на глазах благоговейно поцеловал краешек ее платья. Он умолял сжалиться над ним.

Шарлотта сконфузилась, покраснела и, оправив юбку, велела лорду Стэмфорду немедленно встать. Однако произошедшее было со всеми подробностями описано в «Газетт», так что смеялся весь Лондон.

После этого случая терпение Роэна иссякло. Они снова уехали на север, и Роэн больше не вывозил жену в Лондон.

Впрочем, Шарлотта не огорчилась, скорее, даже обрадовалась. Ведь она все свое время посвящала дочкам — веселой озорнице Кассандре и малышке Фебе, вспыльчивой и хитрой, как отец. Шарлотта была довольна, что наконец избавилась от споров с Роэном, — обожая детей, он тем не менее все меньше времени проводил с семьей. Вскоре до Шарлотты стали доходить слухи о любовницах и мимолетных связях Роэна, но она не придавала этим слухам значения, напоминая себе о том, что у мужа множество врагов.

Таково было положение дел к весне 1739 года, когда Кассандре едва исполнилось шесть лет, а Фебе еще не было пяти.

После суровой зимы наступила благодатная весна, и в этот мир прохладных ночей и бодрящих ясных дней неожиданно ворвался Роэн, не видевший семью полгода.

Едва поздоровавшись, он приказал Шарлотте собираться, сказал, что они немедленно уезжают в Португалию.

Шарлотта в изумлении уставилась на мужа. Однако она нисколько не огорчилась: после зимних холодов ей очень хотелось оказаться в теплой и солнечной Португалии. Они с Венд поспешно собрали вещи и, прихватив детей, покинули Олдершот-Грейндж. Покинули внезапно, так что Шарлотта даже задумалась: уж не бежит ли Роэн из Англии, возможно, спасая свою жизнь?

Однако на корабле Роэн повеселел, во всяком случае успокоился. Теперь он походил на прежнего Роэна — стал насмешливым, обаятельным и загадочным.

Да, это действительно был прежний Роэн — такой, каким он был когда-то в Лиссабоне. Шарлотте казалось, что она вдруг встретила человека, которого давно не видела и уже не надеялась увидеть. Однако, умудренная семью годами замужества, она напомнила себе, что в их семейной жизни нет ничего постоянного, они мирились — и снова ссорились.

И все же ей хотелось верить, что в Лиссабоне, в этом городе цветов и света, они с Роэном наконец-то обретут свое счастье, счастье, которое было так близко, пока в их жизнь не ворвалась темноволосая красавица Кэтрин Талибонт…

Впрочем, Шарлотта уже знала: от судьбы не уйдешь.

Лиссабон, Португалия, лето 1739 года

Чудесным днем, под крики чаек, круживших в лазурном небе над белыми парусами, корабль медленно вошел в реку Тахо. На палубе уже толпились пассажиры, спешившие сойти на берег. Роэн поставил темноволосую Фебу на фальшборт; он показывал малышке великолепные храмы и дворцы Лиссабона.