Я выбрал столик у стены. Усевшись так, чтобы видеть весь зал, я водрузил на стол спортивную сумку. По легенде это были мои пожитки. По той же легенде я должен был трястись над этой сумкой, как курица над яйцами.

Днем опера демонстрировали мне, как устроена сумка с сюрпризом.

— Вот здесь, сбоку, объектив. Видишь, крохотный и совсем незаметный? Внутри сумки находится скрытая камера. Все, что происходит рядом с тобой, мы будем видеть благодаря ей. Поэтому сумку ты должен поставить так, чтобы у нас был обзор.

— И как это вы себе представляете? На стол, что ли, поставить ее?

— Конечно, на стол, — удивился опер с наколками. — Не забывай, по легенде ты придурок из деревни. Вот и изображай из себя придурка. Или ты боишься, что над тобой будут смеяться?

— Обычно надо мной не смеются, — признался я. — Ладно, допустим. А почему сумка? Я думал, будут микрофон на теле, провода, приклеенные скотчем к груди, и все такое? Ну, как в кино?

— Потому что это не кино.

Логично.

И вот сейчас я слушал «блатняк», сидя за столиком в конце бара, пил пиво, каждую минуту поправлял сумку — всем видом показывая, что сумка была моим всем — и наивными глазами недалекой деревенщины глазел по сторонам.

Народу в баре было немного. Несколько типичных работяг глушили пиво и постоянно ходили курить. Высокий мужик в очках пил водку из графинчика, запивая ее соком, говорил с кем-то по сотовому телефону с помощью закрепленного на ухе микрофона — он был из тех, кто искренне верил, что это неимоверно круто. Еще двое типичных гопников тыкали свои телефоны, заняв столик около барной стойки. Довершала картину брюнетка: с распущенными волосами, в обтягивающем красном платье, она скучала за стойкой. Рядом с ней стоял пустой стакан от мартини.

Одна из клофелинщиц. Я был в этом уверен. Еще больше я убедился в своей правоте, когда один из гопников решил подкатить к брюнетке. Скалясь желтыми зубами, он заговорил с ней. Брюнетка, даже не поворачиваясь, бросила ему что-то, что сразу стерло оскал с лица гопника. Он недовольно вернулся за свой столик и снова уткнулся в телефон.

Снова СМС. Я представил себе оперов, которые сидят в машине через дорогу, таращатся в монитор, выводящий картинку со спрятанной в сумке камеры, маются от безделья и потому заваливают меня своими потоками сознания.

Сообщение гласило: «Поактивнее!».

Вздохнув, я залом допил пиво. Оно было теплым и противным, и я едва подавил рвотный рефлекс. Это было странно. В любимой пивнухе у нас в районе я мог лакать такое пойло, и даже хуже, в любых количествах.

Я направился к стойке, прижав к груди сумку как высшую в своей жизни ценность.

— Еще одну, пожалуйста, — улыбнулся я бармену. Тот вяло кивнул и принялся наполнять кружку. Брюнетка скользнула по мне взглядом и отвернулась. Я задрал голову к часам, висевшим над стойкой. Они показывали десять вечера. — Часы у вас точные?

Бармен покосился на часы и пожал плечами. Разговорчивый малый.

— Мне через три часа на автобус, — поведал я ему и бодро, стараясь, чтобы это выглядело, как улыбка жизнерадостного придурка, осклабился. — Домой наконец-то! — бармен молчал, и я добавил: — В Алексеевку.

Кажется, бармен пришел к выводу, что лучший способ избавиться от меня — ответить хоть на что-нибудь.

— Командировка?

— Почти. Машину продавал, — я печально вздохнул. — Хорошая тачка была.

— Обмываем сделку? — догадался бармен.

— А то как же. Это святое. Правильно я говорю? А? Ну правильно же?

— Это точно, — согласился наконец бармен.

Удовлетворенный, я взял кружку и побрел к своему столику. Одной рукой я прижимал к груди сумку, второй старался не расплескать пиво. Вспомнил Тимура в такие моменты и высунул язык. У Тимура это было признаком сосредоточенной деятельности. И да, это выглядело лоховато. То, что нужно.

Теперь самое время было изобразить звонок из дома. Я достал сотовый из кармана и принялся имитировать задушевный диалог.

— Алло. Да, мам. Нет, я не пью! Просто сижу на вокзале. На автовокзале, ага. Жду автобус. А что мне надо было, дома у тети Тани торчать, а потом впритык на вокзал нестись? Я люблю пораньше. Нет, я не пью! — я понизил голос до пронзительного шепота. — Деньги с собой. Все нормально. Завернул, как ты и говорила, — теперь можно было снова говорить громко. — Не надо меня встречать. Сам дойду. Чего мне боятся, родной поселок, ты что? Нет, я не пью! Тебе дыхнуть, что ли? Ой, мам, все, давай уже. Буду подъезжать — позвоню. Пока!

Я ткнул кнопку, «отключаясь». А потом поднял глаза и обнаружил прямо перед собой улыбающуюся брюнетку.

— Привет.

Потрясающая по своей скорости реакция. Конечно, такой лох — слишком большое искушение, но для приличия клофелинщица могла бы и выждать минут пять. Сам бы я обязательно выждал.

— Привет, — растерянно улыбнулся я девице.

— Можно присесть?

— На… наверное.

Брюнетка опустилась на стул напротив. Теперь объектив видеокамеры, вмонтированной в спортивную сумку, был нацелен прямо на нее. Брюнетка подперла ладонью подбородок и с улыбкой смотрела на меня.

Краем глаза я обнаружил недовольный ревнивый взгляд гопника. Он не мог простить девице, что она отвергла его ухаживания, но сама подсела к какому-то лоху с сумкой. Гопник наверняка был начинающим и тупым, потому что разворачивающееся в баре действо было очевидным для любого человека улиц. Лоха брали в оборот.

— Ты, значит, из Алексеевки?

— Чего?

— Я подслушала случайно.

— А, ну да. Из Алексеевки, ага.

— Была там пару раз.

— У тебя там родня? — обрадовался я. — Или друзья? Я их знаю сто пудов! Кто?

— По делам была, — отмахнулась брюнетка. — Но поселок прикольный. Мне понравился. Уютненько так…

— Наверное, — робко улыбнулся я. Мысленно же я хохотал во все горло, искренне веря, что за мою игру мне можно смело присуждать «Оскар». — А ты сама местная?

— Да, тут рядом живу. После работы хочется иногда расслабиться, а в нашем районе это единственное приличное заведение.

Приличное? Это был клоповник.

— Такая красивая, — промямлил я и засмущался, надеясь, что это выглядит натурально, — и одна…

Брюнетка довольно улыбнулась.

— Спасибо. Подружка должна была подойти, но у нее там дела какие-то срочные нарисовались… Слушай, а ничего, что я так подсела?

— Конечно-конечно! — заторопился я. — Ой, слушай, может это… может, тебя угостить чем-нибудь? Пивасик… прости, пиво будешь?

Брюнетка кокетливо потупилась:

— Я бы стаканчик вина полусладкого лучше.