– Я ничего не понимаю в алмазах, Дик!.. Чёрт, разве бывают такие алмазы!?..

В салоне полицейской тачки находились двое: мистер Фэйс и Вики. Киллер рулил, небрежно поглядывая на полупустую дорогу, а шлюшка (сидя рядом) держала в руке чёрную коробочку – диктофон.

– Надеюсь, мы думаем об одном и том же?..

– Сан-Педро… Обоих…

– Я знаю местечко, что… кишит акулами. Там мой кореш работает спасателем…

Голоса офицеров стихли. Вики отложила диктофон, насуплено посмотрела на театрала. Лицо ангелочка было заплаканным, но новых слёз не наблюдалось.

– Я готовил свой театр пять лет, Вики, – иронично улыбнулся кукловод. – Поэтому не задавай идиотские вопросы… мол, как же мне удалось сделать то, что я сделал.

– Ты слишком порочен для Господа, а для дьявола слишком праведен, мистер Фэйс, – так размыслила шлюшка. Более своим мыслям, чем вступая в диалог. Трупы делают нас взрослей, – без допусков!

Полицейское авто въехало во двор четырехэтажного дома, 1970-х годов постройки. Сделало круг и плавно остановилось. Режиссёр достал с заднего сиденья кейс и поставил его на коленки Вики. Тепло подмигнул.

– Мистер Фэйс. Ты до сих пор думаешь, что я согласна и дальше участвовать в твоём театральном фарсе? – усмехнулась шлюшка. – Считаешь меня тупой дурой или своей собственностью?..

– На этом, Вики, всё. Дальше нет ни сценария, ни просчёта возможных действий… ни радиомикрофонов в комнатах… Здесь уже не театр! – театрал кивнул на ближайший подъезд. Без усмешек и иронии, ясно и грустно: – Жизнь человека – и есть фарс, Вики! Сплошная трагикомедия, на зависть любому Шекспиру! И будет лишь так, как быть должно…

На лице Вики обозначилось разочарование. Шлюха сказала дерзко и зло:

– Мистер Фэйс, я больше не играю! И мне не нужен алмаз огромных размеров! Я – реалистка. Дай мне пятьдесят баксов на такси и прощай, чувак!

Театрал вытащил губами сигарету из пачки. Прикурил от неизменной зажигалки. Спрятал пачку, не предложив покурить ангелочку. И сказал равнодушно:

– Квартира шестнадцать. Человека, проживающего там, ты немного знаешь… А вот он тебя… вряд ли помнит, поскольку имеет плохую память на лица. И просит Господа по три раза в сутки дать ему такую память.

* * *

– Господь Боже, пошли мне памяти на лица людей!.. Память – это один из самых ценных Твоих Даров! – так просил Патрик, опустившись на коленях перед статуей Девы Марии. На теле ряса священника, на груди – золотой крест.

Диакон находился в комнатке площадью около пятидесяти квадратных футов. Наличие мягкой мебели (потрепанный диван и два кресла) и столик под скатертью указывали на то, что это гостиная. Однако культовая статуя, Библия и въевшийся в атмосферу запах церковных благовоний – превращали гостиную в часовню. На окне пожелтевшие от ладана занавески, на полу тощий ковёр, на стенах проржавевшие обои. Кроме вышеописанной мебели – ничего. В общем, такое очень скромное помещеньице. С прицелом на аскетичность…

– Ведь я верую, Господи!.. – страстно говорил Патрик, вперив взор в статую и молитвенно сложив пухлые ручки на груди. – Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium![42]

Вики стояла перед дверью с номерком «16», на лестничной площадке четвёртого этажа, тиская в руках кейс. Прислушалась… Позвонила длинным нажатием кнопки… Снова прислушалась… Снизу послышались шаги, по лестнице кто-то поднимался. И явно не один. Ангелочек настороженно покосилась туда – вниз… Кого там несёт, чёрт возьми! После всей этой смертоубийственной череды, что произошла на глазах шлюшки – в каждом звуке мерещится либо коп по её душу, либо убийца… Вики чуть не заплакала!.. Нет, так нельзя… Нельзя так себя настраивать, соберись, дорогая!

– Confiteor unum baptisma in remissionem peccatorum! – возглашал Патрик, поднимая глаза выше статуи – на распятие. – Et expecto resurrectionem mortuorum et vitam venturi saeculi!

Комнатку наполнил звук длинного дверного звонка. Он несколько заглушил молитву.

– Amen! – Патрик осенил себя крестом. Подумал, не вставая с колен. До вчерашнего дня дверной звонок воспринимался с радостью, в любом госте диакон видел письмо от Бога, на каждом лице стояла Его подпись. Прихожане, друзья, коллеги… Ныне же Патрик – фигурант уголовного дела о массовом расстреле полиции. А это требует, как минимум раздумья, прежде чем на дверной звонок отзываться…

Тишину вновь разрезал дверной звонок, уже немного другого тона. Короткий и яростный! Сразу же ещё и ещё… раз, два, три. Нетерпеливый до наглости!

Патрик вскочил с колен и заспешил к дверям…. Щёлкнул единственным замочком и открыл. Глазам предстали два самодовольных холёных лица.

– Отец Патрик? – безапелляционно спросил Грин.

– Да… – с паузой ответил служитель. – Только официального рукоположения ещё нет и… будет ли – неизвестно…

– Ты наверняка решишь эту проблему без нас, Патрик! – сиюминутно среагировал Циник. – И решишь удачно!

– Мы с коллегой в тебя верим! – с жаром покивал и Грин.

Патрик недоумённо нахмурился и… вдруг улыбнулся. На толстощёком лице, с наивными глазами, улыбка получилась крайне непосредственной и детской.

– Вы, правда, так думаете?

– Да, Патрик. Меня зовут Ллойд Циник, это Джексон Грин. Мы из ФБР и хотим с тобой немного побеседовать. Можно?

Задушевность агентов Бюро – та штука, которая открывает даже неоткрываемые двери! А открываемые и подавно.

– Да-да, конечно! – воспрял диакон. – Заходите!..

Служитель шире открыл дверь и посторонился.

– Спасибо, – Циник прошел в полутёмный коридор.

Грин наклонился к диакону, повёл головой чуть назад. Шепнул, хихикнув:

– Тут к тебе сексапильная монахиня, Патрик. Не упускай такой шанс, священник! – Джексон глумливо подмигнул и вошёл следом за напарником.

Взору Патрика предстала юная монахиня, с кейсом в руке. Прежде заслонённая от служителя массивными телами ФБР-вцев. Вот и «письмо от Бога» получено, всё возвращается на круги своя… Диакон радушно улыбнулся:

– Добрый день, сестра. Зайдите тоже.

– Ой, нет-нет, Патрик! – Вики часто-часто покачала головой в отрицательном жесте. – Нет, нет и нет! Пожалуй… в другой раз. На сегодня с меня хватит…

Девушка торопливо поставила кейс под ноги служителю. Выпрямилась. С облегчением выдохнула:

– Вот, возьми, Патрик, – она чуть замялась. – И дай пятьдесят баксов на такси… если не жалко.

Душа – это хранилище совести, где много-много разной всячины, так уж устроен человек. Душа, как губка, впитывает все чувства и эмоции, что возникают вокруг нас и внутри нас. Иногда там нужно делать уборку, типа как в квартире. Раз в неделю – обычную, раз в месяц – генеральную… Такую уборку делает священник, исповедь и покаяние, короче… Как завершающий акт чудовищного театра!.. А агенты… – это залётные легавые, что расследуют какое-то дело на втором этаже, так совпало! Вики расслабилась и устало улыбнулась: