достроили северную башню и глубокий погреб. В столовой (под тентом, усиленным и расширенным со всех сторон армированной плёнкой) уже стояло в ряд шесть длинных столов, и Степан подумывал сварганить к ним вместо чурбаков такие же полубревенчатые лавочки. Уже был составлен генеральный план нашей будущей столовой, и барон с мужиками ударными темпами готовили для неё лесоматериал.

Вова, работавший и за кран, и за трактор, и за всякую прочую технику, старался успеть повсюду: валил огромные, в два-три обхвата, деревья, перетаскивал подготовленные брёвна (и само собой разумеется, без кучи вспомогательных приспособлений укладывать их тоже мог только он), вбивал быки для будущего моста через брод.

Про мост надо написать отдельно. Сперва наш барон втыкал толстый (в два обхвата) лиственничный столб с заострённым снизу концом «вчерне», по месту. Дальше нужны были четыре помощника, чтобы будущая опора стояла на растяжках ровно; по бокам столба делались две приступки для ног, на которые Вова забирался (чтоб все бароны так жили) и вколачивал эту сваю в дно ещё одним бревном. Пока стояло восемь шестиметровых пролётов. Ну, не знаю… Лиственничные быки такой толщины — это если не на вечно, то очень, очень надолго. Вон, Венеция уже сколько столетий на лиственничных сваях стоит, вся!

Женщины и дети усиленно занимались ягодой. Земляники стало поменьше, но всё ещё достаточно для сбора, так скажем, в товарных количествах. А вот малина как будто только набрала самый сок, кусты под тяжёлыми гроздьями ягод сгибались аж до земли.

Собирали грибы. На северной оконечности острова, в смешанном леске, обнаружились подберёзовики/подосиновики. Эти мы сушили (для супа), все боковые стены на втором этаже северной башни были увешаны прикрытыми марлей грибными гирляндами.

Короче, не зря кроманьонцы изобрели собирательство.

Солили и коптили рыбу.

Кстати, нашли тут одно место, где попадались здоровенные полутораметровые разожратые налимы. Эти гады пооборвали нам самые толстые из имеющихся лесок, и пришлось заказывать специальные, мощные. Барон научил молодёжь специальной хитрости: ловить с применением полена. Короче, крепится леска, не просто так, а через дополнительную опору (ну, типа рогули); на неё наваливается полено потяжелее, чтобы у рыбы не получалось резкого рывка — и пока она туда-сюда мотыляется, то устаёт — и можно уже вытягивать. В качестве наживки нужна была лягушка. Или мышка. Мышки на острове были жутко дефицитным товаром, как и вообще грызуны. А всё Андле. Точнее, я. Я её попросила вычистить остров от мышей и прочих острозубцев. Во-вторых, потому что они попортят нам продукты. А во-первых, потому что я боюсь мышов, хоть убейте меня. А уж крысов… Так что на острове была санитарная зона.

Мышек нам время от времени приносили хищные остроклювые коршуны, с которыми как-то договаривалась друида, и рыбалка шла.

Вова сразу предупредил, что налим — рыба вкусная, но очень жирная. Уху варить вперемешку со щукой, холодной воды после ухи не пить! В подкрепление своих слов рассказал страшную историю:

— Дядька мой рассказывал. Есть на Байкале остров, называется Покойницкий Камень, рядом с посёлком Курбулик…

— Наше слово! — встрепенулся Кадарчан. — По-эвенкийски значит «покойники»!

— Не знал. Так вот, говорят, что несколько геологов умерли там после того, как объелись жирного налима и неосторожно запили холодной водой. Жир встал колом в желудке — заворот кишок. Правда или нет — не знаю. Но рисковать не советую.

Валя в порядке эксперимента достала советскую ручную мясорубку и накрутила из налима котлеты. Получилось вкусно, хотя у неё всё вкусно получается.

Скотинка нагуливала бока и лоснилась.

Несколько несушек устроили себе гнёзда, и мы ждали цыплячьего прибавления.

На огороде что-то колосилось, но до существенных результатов дело пока не дошло.

Никита целыми днями звенел в своём углу. Работы было много: специальные мощные петли для башенных ворот, петли поменьше для дверей будущих домов (поскольку мы опасались, что хлипкие староземельские петли не выдержат наших массивных дверей «фирмы Собакевич»*, переделка на конные тягловых устройств фургонов и полевой кухни, рассчитанных на машины, правка инструмента…

*Собакевич — персонаж книги Гоголя «Мёртвые души»,

помещик, отличавшийся тягой к повышенной прочности,

монументальности всех предметов быта,

да вообще всего, что его окружало:

домов, заборов, всяческих построек.

Табуретка с ножками из бруса десять на десять

и сидушкой хотя бы из пятёрки —

идеальный образец стиля «Собакевич».

Но самое главное: Никита начал ковать нашему барону доспех. Дело затруднялось тем, что задумался этот доспех по новой Вовиной силе — совершенно неподъёмным, и помогать кузнецу (подавать заготовки, поддерживать, поворачивать и т. д.) должен был сам Вова, для чего были даже выкованы специальные монструозные клещи. А времени на это было катастрофически мало. И тем не менее, потихоньку дело двигалось.

Через восемь наших дней после договорённости о хлебопечке (и всего лишь через два дня, которые прошли для Мирона, за что я ему особенно благодарна), мы получили-таки эту чудесную штуку! На этот раз — с подробной инструкцией.

Валя, уже знакомая с общей схемой агрегата, быстренько начала обживать новое имущество и — аллилуйя! — к вечеру мы уже попробовали первый хлебушек. Сильно начинаю подозревать, что на Валентину-таки спустилось благословение богов, ибо вот так запросто, с первого раза, невозможно испечь в новой пекарне такой красивый и главное — обалденно вкусный хлеб!

Вместе с чудо-печкой приехали и первые куртки и жилеты (и не просто так, а с гербом Белого Ворона!) из кевлара, тварона, херакрона и хрен знает чего ещё особопрочного, пошитого в несколько слоёв. Это, конечно, не стальные латы, но определённый класс защиты даёт. Все желающие меряли, пробовали тыкать ножиками и в один даже стреляли из луков и арбалетов. Развлекались, короче, как могли.

В тот же день прибыли наши новые алабайки. Заводчица подошла к вопросу ответственно, и привезла на выбор аж восьмерых девчух из разных помётов, двух-трёхмесячных. Вова специально взял с собой Андле, и она выбрала аж четырёх самых подходящих нам девочек: здоровых, смелых, интеллектуально одарённых, отличниц, спортсменок, комсомолок…

Все девки были уже с именами, и в документы были вложены бумажки с пояснениями, чтобы мы ничего не перепутали:

За́рба — разящий удар (чисто белая),

Пири́м — хитрость (белая, с двумя симметричными коричнево-сероватыми овальными пятнами на голове (типа наушников)),

Уму́р — туман (белая с подпалом; подпалины были очень светлые, серо-бежевые: на морде, от глаз к ушам, по спине и немного на лапах),

Тылла́ — золото (светло-рыжая, а я бы сказала: медово-бежевая, с золотистым отливом шерсти, и вправду — золотая).

Барон, если быть до конца честным, был настроен на чисто белых, но Андле очень серьёзно сказала, что эти — самые лучшие, и он уступил.

Теперь собакены занимались целой группой, осваивали собачьи университеты))

Нападающих пока больше не было, не видели мы и следов. Но бдеть не перестали.

20. И ТАК БЫВАЕТ ТОЖЕ

ИДЁМ ВСТРЕЧАТЬ ЖЕРЕБЯТ

Новая Земля, наш остров — Иркутский портал, 33.02 (июня).0001 // СтЗ, третья среда августа

В эту среду, с утра (это по Иркутскому времени), должны были приехать четверо жеребят-тяжеловозов, и поэтому в прошлый приезд Вова поручил Лёньке переслать Але Савельевой (Андреевой жене) сообщение, что мы будем встречать её у портала в тот же день, в шесть вечера.

Весь день накануне Алёнка подскакивала как мячик. Как же: мама приедет!

Андрюха, Арамис наш, вообще пришёл в мечтательное состояние, и это ничем не лечилось. После того, как его едва не накрыло падающим деревом, Вова отправил его в лагерь, рыбу ловить (видимо, надеясь, что там он никому не причинит вреда и сам не утопнет).

К вечеру Андрей побрился, намарафетился и совсем стал похож на жениха: принаряженный и с шальными глазами. Потом ему, правда, пришлось до трусов раздеться: надо же было переправить коневоз, чтоб жеребят везти.

Ну и вот, двигались мы небольшим поездом: впереди запряжённая четвёркой открытая повозка (та, которую Мирон нам подогнал, переделанная кузнецом Никитой под конскую упряжь), сзади пара весёлых пегих лошадок тащила коневоз. Народу собралось много: Вова, я, Андрей, Алёнка, которая никак не могла усидеть на месте, трое мужиков сопровождения (Стёпа, Мичил и Лёха) и, наконец, Андле, которая