– Я никого не хотела оскорбить, – ровным тоном сказала Тунува. Кедико, крякнув, снова взялся за еду. – Настоятельница осенью написала Гашан, предупредив ее, что из горы кто-то вылетел.

– Гашан состоит в Королевском совете, у нее много обязанностей, особенно когда урожай под угрозой.

Тунува покачивала в чашке ледяное пиво, размешивая смягчавший его терпкий привкус сироп.

– Гашан – сестра обители, – заметила она, – и в первую очередь ее верность принадлежит настоятельнице.

– Если уж вы упорно посылаете к моему двору своих… воительниц, я не позволю им без дела топтать полы. Телохранителей у меня хватает. – Кедико указал на стоящих у двери женщин в доспехах. – Гашан в этой роли мне не требовалась. Я решил поручить ей другую.

– Со всем почтением, правитель… – проговорила Тунува, подстелив под голос каменную подкладку, – это не тебе решать.

– Как же не мне решать, когда она живет в моем доме? – Кедико дал знак слуге, чтобы тот убрал перепелку. – Один из моих посланцев в ночь извержения горы Ужаса находился в Ментендоне. Кроме дыма и лавы, там ничего не видели.

Зрение магов часто превосходит обычное, но Тунува почувствовала, что он не желает об этом слышать.

– Мы не вполне разглядели, что поднялось из горы. Уверены только в одном: те создания были крылаты.

Она ожидала увидеть на его лице проблеск понимания, но Кедико послал ей непроницаемый взгляд и откинулся в кресле:

– Зачем ты здесь?

– Эсбар хотела увериться, что ты готов защитить Лазию.

– Понятно. Ты хочешь сказать, что без напоминания посторонних – посторонних, не имеющих опыта правления, – я не вспомнил бы о защите страны. – Он вновь заулыбался. – Я вправе оскорбиться. Но я лишь поблагодарю тебя за заботу и заверю, что Лазия готова ко всему.

– Если тебе потребуется подмога, настоятельница пришлет сестер.

– Щедрое предложение, но одна ваша сестра и то дорого мне обошлась: сколько ушло на прокорм и одежду, пока она не стала казначейшей! Как я понимаю, теперь обитель желает поместить сюда еще одну воительницу для присмотра за моей дочерью?

– Пока будем держаться вопроса подготовки к обороне. Я в Нзене ее не заметила.

– А я не заметил ни единого змея. С чего бы им так долго таиться? Я не стану запугивать народ, окружая город военными машинами, на основании слухов и облачка дыма. Нет, я дождусь, пока плод не созреет, и посмотрю, что из него выйдет. А теперь – у тебя все?

– Не могу не настаивать, правитель. Я видела их стаю, – твердо сказала Тунува. – Если ты не предпримешь усилий по подготовке своего…

– Я располагаю большим, хорошо обученным войском. Кроме того, я полагал, что вы взяли защиту южных стран на себя. К чему мне заниматься обороной, когда у меня есть вы?

– Государь, мы будем сражаться за Лазию до последнего человека, но сил обители не хватит на…

– Что-то еще?

Тунува, взглянув в его пустое лицо, поняла, что ничего не докажет. Кедико просто не хочет верить ее свидетельствам.

– Из уважения к освященному веками союзу, – сказала она, – я прошу дозволения произвести разведку в Господних Клинках.

Кедико ополоснул руки в блюде с водой.

– Для тех, кто еще держится древней веры гор, Господни Клинки священны. В них веками никто не ступал.

– Наши разведчики проверяли донесения о людях, пропадающих в горной местности и среди горячих источников. Обитель могла бы выяснить, не нависла ли над твоим городом угроза.

Вперед выступил пятый слуга, поставил перед Кедико поднос, на котором лежали купающиеся в подтаявшем меду соты. Кедико взял в руку золотые вильцы.

– Тебе не приходило в голову, что обитель изжила себя?

Надо было отвечать, но он уже вгрызся в кусок сот, и по пальцам потек мед. Тунува же ясно видела и чуяла кровь.

– По освященному веками соглашению обитель Апельсинового Дерева не подчиняется власти Лазии. Взамен вы обещали защиту от Безымянного, – вещал Кедико. – Я более не нуждаюсь в защите. По правде сказать, я смотрю на обитель иными глазами, нежели мои предки. Я начинаю видеть в ней опасных изуверов, отказывающихся признавать власть закона и выплачивать налоги, на которых стоит Лазийское царство. Мало того, вы внедряете в мой дворец обученных убийц – убийц, которые не видят во мне своего властителя.

Он снова вонзил зубы в кусок сот. Тунува замечала каждое движение его челюстей, каждый глоток.

– Возможно, Клеолинда в Пуще принесла ребенка. Возможно, вы вскармливаете в своей среде узурпатора, – сказал он. – Допускаю даже, что ваша настоятельница готовит заговор с целью меня свергнуть. По всем своим целям и намерениями обитель – армия бунтовщиков у моего порога. Я вижу в том причину для озабоченности.

– Мы за столетия не сделали ни единого шага против вас. – Тунува наконец сумела пробудить свой язык. – Для нас кровь Матери так же драгоценна, как ее память. Мы хотим одного – безопасности. Твоей – и Лазии.

– Верю. – Он смыл с рук мед. – Можешь обыскать горы. Затем возвращайся в Лазийскую пущу и скажи Сагул Йеданье, что моей дочери не требуется вооруженная прислуга.

Удар был силен, и Тунува оправилась не сразу.

– Верховный правитель, – хрипло заговорила она, – Сию ак-Нара – верная посвященная. Она годами готовилась к этой службе. В обители она считается почетной, и принцесса должна…

– Я сказал. Мое почтение вашей настоятельнице, – отрезал Кедико. – Прощай, Тунува.

Он вонзил зубы в новый кусок сот.

Тунува покорно спустилась за провожатой по лестнице. Все ее чувства притупились, не желая принимать действительность. Она намеревалась закрепить связи, а они порвались у нее в руках. Надо было все же ехать Эсбар.

Ее остановил знакомый голос: в саду Гашан говорила с садовником. Тунува, еще чувствуя на языке горечь поражения, бросилась к ней вопреки протестам стражи:

– Ты плохо ему служила!

Гашан обернулась. Она знаком остановила охрану и отпустила садовника.

– Не забывай, что ты при дворе, сестра, – еле слышно сказала Гашан, оттеснив ее в тень дерева. – Постарайся не подражать Эсбар, если хочешь радушного приема.

– Кажется, радушного приема не дождемся ни я, ни она. Он хочет разорвать договор, Гашан. Допустив, чтобы он потерял веру в Безымянного, позволив ему думать, будто мы умышляем против него…

– Я ничего не делала.

– Да, ты не делала! – в озлоблении бросила Тунува. Гашан поджала губы. – Ты можешь теперь верить во что угодно, но я видела крылья над горой Ужаса. Кедико в опасности. Добейся, чтобы он в это поверил, Гашан, не то беда ждет всю Лазию.

– Это угроза?

– Как ты можешь спрашивать? – Тунува зажгла свой огонь. – Такой есть и в тебе. Или апельсиновое дерево для тебя уже ничего не значит?

Гашан взглянула на огонек, и ее взгляд на миг смягчился.

– Значило. Когда-то, – на мягком наречии селини ответила она. – Но я больше не буду его пленницей, Тува. Как и Сию, если слухи не врут.

– Это ты настроила его против Сию? – Видя, что Гашан молчит, Тунува