Появившийся в узком проходе приоткрытых створок человек явил собой исчерпывающий ответ на вопрос, чем же была так поражена Тайана. Действительно, высокий, но не чрезмерно, он казался внушительнее из-за плотного телосложения и тщательно подогнанных по фигуре лёгких доспехов, слепящих глаза солнечными бликами. Немолодой, как раз в том возрасте, когда опыт уже пришёл, а резвость и не думала ещё отправляться на покой. Бесстрастный, обманчиво расслабленный, только немигающий взгляд выдаёт напряжённое внимание. Дорогой наёмник, сразу видно.

Не говоря ни слова, он протянул мне руку, раскрытой ладонью вверх. Это означает, что я должен... Ну да, конечно! Та бляха, которую оставила Келли.

Отдаю серебряную кругляшку. Стражник совсем не всматривается в отчеканенный на бляхе узор, скорее, прислушивается к ощущениям, словно важнее не вид, а вес опознавательного знака. Потом отступает в сторону, освобождая проход. Приглашения войти не следует, но и так понятно: раз уж я здесь, другой дороги не будет. Хотя, ещё можно отступить, сказать, мол, извините, хозяева, но мне ваш заказ не по плечу, откланяться...

Нет, не уйду просто так. Сначала посмотрю, что за жизнь выбрала для себя Келли, не продешевила ли. Потому и жду, пока страж закроет ворота и направится впереди меня по тенистой аллее к дому, так же надёжно спрятанному в объятьях виноградных лоз.

Или это запустение, или... Точный и холодный расчёт. Слишком густые заросли. По таким можно пробраться под самые окна незаметно для охранников. Если хозяин дома богат, то почему настолько беспечен? Впрочем, мне ведь ещё ничего не известно. Вполне возможно, что в чехарде стволов прячутся и другие стражи, тем более, затылок неприятно покалывает, словно не одна пара глаз смотрит мне вслед.

— Подождите здесь.

Нечто среднее между приглашением и повелением остановило меня посреди парадной залы, и пока стражник удалялся за получением дальнейших распоряжений или возвращался на покинутый пост, я получил возможность растерянно открыть рот и распахнуть глаза.

Да, богато, ничего не скажешь! Одного мрамора на облицовку стен и возведение колонн ушло, наверное, несколько обозов. Представляю, как озолотились купцы, поставлявшие камень... Но право, его многовато, даже на мой взгляд. Желанная прохлада превратилась в сырой холод склепа. Любопытно, а самим хозяевам уютно здесь жить? Я бы не согласился. Или переделал бы всё подчистую. Ну скажите, зачем окружать себя одним только камнем? Только если всю жизнь ждать нападения и готовиться к обороне.

— Поднимайся! — стылый воздух зала доносит до меня приказ с балюстрады второго этажа.

А она и дома одевается не свободнее, чем на людях, только шёлк сменил свой цвет с пепельно-серого на тёмно-вишнёвый. Узкие длинные рукава, воротник, заканчивающийся под самым подбородком, нитка крупного жемчуга, плотно охватывающая шею. Правда, сейчас нет накидки, но волосы уложены ещё тщательнее, почти прилизаны и собраны в тугой пучок на затылке.

Осторожно шагаю по скользким мраморным ступеням. Хорошо, что подошвы моих ботинок пока не потеряли гладкость, иначе навернулся бы, за милую душу. И костей не собрал бы. А высоко-то как и далеко... Почти устал, пока поднимался.

— Идём.

Келли поворачивается спиной и...

Аг-р-хм!

Давлюсь изумлением.

На спине платья нет. Совсем. Огромный вырез, позволяющий рассмотреть во всех подробностях округлые лопатки, бусины позвоночника, ложбинку, плавно переходящую в... Так вот как развлекаются благородные господа! Не припомню, чтобы даже девицы в Доме радости позволяли себе смелость так оголяться.

Бёдра покачиваются неспешно и гордо, в такт им из стороны в сторону движется, задевая обнажённую кожу, жемчужное ожерелье, оказавшееся очень даже длинным, просто спущенным назад. Красиво, будь я проклят! Но не греет. Ни капельки. Даже не зажигает. Словно женщина, оказавшись в каменном плену, и сама стала похожей на статую. Жаль. Хотя...

Вот теперь могу сказать уверенно: любви между нами больше нет. По крайней мере, с моей стороны. Я любил живую женщину, а не подделку невесть подо что. Пусть удачную, и всё же, фальшивку. Но в память об угасших чувствах... Выполню то, о чём меня просят. Чтобы поставить последнюю точку.

— При тебе что-нибудь есть?

— Простите, госпожа?

— Какие-нибудь вещи? Их придётся оставить здесь.

Высокие узкие двери, возле которых замер стражник, похожий на предыдущего, как брат-близнец.

— Нет, госпожа. Ничего нет.

Теперь я учёный, с сумкой без надобности не хожу. И уж тем более, не оставляю без присмотра. А то подкинут ещё что-нибудь, оправдывайся потом.

— Хорошо. Досмотрите его!

Ловкие пальцы охранника пробежались по моему телу, тщательно ощупывая складки одежды, и уделили не меньшее внимание рукам и ногам. Я уже решил, что придётся снимать ботинки, чтобы развеять все возможные подозрения, но обошлось: стражник кивнул и распахнул одну из створок.

Первой в комнату прошла Келли, следом отправился я, спиной чувствуя равнодушный тяжёлый взгляд. И закрытая дверь не избавила от ощущения слежки. Глупо было обижаться или злиться, но меня раздражал вовсе не сам присмотр, а сопровождавшие его чувства. На меня смотрели, как на сущее ничтожество. Пыль. Прах. Грязь под ногами. Ни единой мысли, что я могу оказаться опасным, о нет! Всего лишь способен испачкать дорогие ковры, и именно поэтому за мной вынуждены наблюдать, хотя во всех других случаях не удостоили бы и взглядом.

Конечно, они правы. Я пока ещё никто, и только надеюсь стать «кем-то». Но насчёт безобидности всё же поторопились! Слишком самонадеянны? Слишком самоуверенны? Что же, посмотрим, кто на самом деле опасен, а кто нет. При первом же удобном случае не премину...

— Любимый, вот тот человек, о котором я тебе говорила.

«Любимый». Звучит искренне. Именно так, как звучала бы правда. Неужели, Келли влюблена по-настоящему? Неважно, что предмет любви — больше деньги, чем живая душа, но чувство имеется. Да ещё какое!

Она склонилась над сидящим в кресле мужчиной и нежно коснулась губами лба.

— Оставь нас. Ненадолго.

— Как пожелаешь, любимый.

Перелив колышущегося жемчуга не мог не притянуть мой взгляд, и когда я снова посмотрел на хозяина дома, увидел в прищуренных глазах хитрую усмешку.

— Хороша, верно?

И что отвечать? Подхватить предложенный тон? Промолчать? Я не знаю, насколько они близки, и насколько позволительно подшучивать над избранницей человека, в дом которого меня допустили лишь в качестве безымянного слуги.

— Ты ведь был с ней знаком раньше?

Наверное, нужно подтвердить. Келли должна была рассказать, где познакомилась со мной и при каких обстоятельствах, иначе как бы я здесь очутился?

— Да, господин.

— Она тогда была красивее?