– Меня вы не знаете, – сказал я Сайласу. – Зато с другим джентльменом вы хорошо знакомы…

Бенджамин вышел вперед.

– Если помните, Сайлас, я тогда вам кое-что пообещал, – сказал Черч. – И теперь намерен выполнить свое обещание.

Все было кончено в считаные секунды. Бенджамин проявил милосердие, быстро оборвав жизнь своего противника. Издевательства, столь любимые Тесаком и самим Сайласом, были ему омерзительны.

Гибель командира подорвала боевой дух его людей. Оборона пала сама собой. Солдаты торопились спастись бегством. За ними из форта посыпали индейцы. Среди них я увидел ту женщину. Она не торопилась скрыться, а старалась помочь соплеменникам. Эта индианка была красива не только внешне, но и внутренне. В какой-то момент наши глаза встретились. Я стоял, словно зачарованный ею. А потом она исчезла.

Становилось все морознее. Рано утром по свежевыпавшему снегу мы выехали в Лексингтон, преследуя…

Пожалуй, «одержимость» все-таки слишком сильное слово. В таком случае – «увлеченность». Да, я был сильно увлечен женщиной из племени могавков, которую впервые увидел еще летом. Точнее, увлечен ее поисками.

Зачем?

Задай мне подобный вопрос Чарльз, я бы ему ответил, что эта индианка прилично говорит по-английски и потому могла бы оказаться весьма полезной при установлении контактов с соплеменниками и помощи в поисках хранилища.

И это было бы правдой. Но только отчасти.

В Лексингтон мы отправились вместе с Ли. Проехав некоторое расстояние, он вдруг сказал:

– Сэр, боюсь, у меня для вас плохая новость.

– И что же это за новость?

– Брэддок требует, чтобы я возвращался на службу в его полк. Я пытался выпросить себе еще немного времени, но он и слышать ничего не желает, – с печальным вздохом ответил Чарльз.

– Он, вне всякого сомнения, до сих пор злится из-за потери Джона. Да и своего позора простить нам не может. – Надо было расправиться с Брэддоком еще тогда, воспользовавшись удобным случаем. Хватило бы у меня духу оборвать его жизнь? – Пока что тебе придется подчиниться его требованиям. В ближайшее время я постараюсь найти способ освободить тебя из-под его власти.

Как? Этого я и сам не знал. В прошлом я мог рассчитывать на письмо Реджинальда, которое заставило бы Брэддока изменить свое решение, но еще несколько месяцев назад я убедился, что орден больше не имеет никакого влияния на генерала.

– Я не хотел вас огорчать, – сказал Чарльз.

– Твоей вины тут нет, – ответил я ему.

Мне будет недоставать Чарльза. Ведь именно благодаря ему мы смогли установить местонахождение моей таинственной незнакомки. По его сведениям, индианку нужно было искать за пределами Бостона, в Лексингтоне, где сейчас она настраивала соплеменников против англичан, которыми командовал Брэддок. Кто посмел бы упрекнуть эту женщину, видевшую порабощенных индейцев в форте у Сайласа? И потому мы с Чарльзом отправились в Лексингтон. В данный момент мы находились на месте недавно покинутой охотничьей стоянки.

– Она где-то неподалеку, – сказал мне Чарльз.

Мне показалось или у меня действительно участился пульс? Прошли те времена, когда мысль о женщине заставляла мое сердце биться чаще. Моя жизнь протекала либо в учебе, либо в странствиях; что же касается женщин в моей постели – они появлялись эпизодически, и ни с одной из них у меня не сложилось серьезных отношений. Во времена моей службы в Колдстримском полку это были прачки, с которыми я иногда проводил ночь. Порой моими кратковременными подругами становились официантки и дочери землевладельцев. Эти женщины дарили мне утешение – телесное и душевное, но ни одна из них не запомнилась мне чем-то особенным.

А эта индианка… В ее глазах я увидел что-то такое… возможно, в ней я почувствовал родственную душу. Такого же одинокого воина, как я; такое же израненное сердце, как мое. Такие же усталые глаза, глядящие на мир.

Я осмотрел место стоянки.

– Костер загашен совсем недавно, – сказал я Чарльзу. – И следы на снегу свежие. Она где-то поблизости.

Я спешился. Увидев, что Чарльз готов последовать моему примеру, я покачал головой:

– Тебе лучше всего отправиться к Брэддоку, Чарльз. Не стоит возбуждать в нем излишних подозрений. Дальше я управлюсь и сам.

Чарльз молча кивнул. Развернув лошадь, он уехал. Я проводил его взглядом и снова принялся разглядывать заснеженную землю, думая об истинной причине столь поспешного прощания с моим соратником. Я точно знал, что это за причина.

Я ползком пробирался между деревьями. Снова пошел снег. В лесу установилась странная тишина. Единственным звуком было мое дыхание, выдававшее себя струйками пара. Я двигался быстро, но бесшумно. Вскоре я увидел ее – точнее, ее спину. Женщина сидела на корточках в снегу, проверяя ловушку на зверя. Я с максимальной осторожностью приблизился к ней. Индианка почуяла мое появление и напряглась.

Она явно слышала меня, несмотря на то что я двигался бесшумно.

Уже в следующее мгновение индианка перекатилась на бок, схватила мушкет, оглянулась и побежала в лес.

Я побежал следом.

– Прошу тебя, не убегай! – крикнул я. – Я всего лишь хочу поговорить. Я тебе не враг!

Но она не останавливалась. Я довольно быстро бежал по пересеченной местности, почти не увязая в снегу. Однако индианка была проворнее. Вскоре она достигла кромки леса. Снега здесь было значительно больше. Женщина то и дело стряхивала его с себя, петляя между ветвями.

Она уводила меня все дальше в лес и, наверное, сумела бы скрыться, если бы природа не сыграла с ней злую шутку. Не разглядев под снегом древесный корень, индианка зацепилась за него, споткнулась и упала. Я подбежал к ней с единственной целью – помочь. Бег все-таки утомил меня. Я тяжело дышал. Глотая воздух ртом, я вскинул вверх руку и с расстановкой произнес:

– Я… Хэйтем. Я… пришел… с миром.

Женщина посмотрела на меня так, будто не поняла ни слова. Во мне зашевелился страх. Возможно, тогда, в телеге, я ошибся в своих предположениях. Возможно, она вообще не говорила по-английски.

– Ты что, больной?

Нет, она прекрасно говорила по-английски.

– Ой… прости.

Индианка неодобрительно покачала головой.

– Чего тебе надо? – спросила она.

– Для начала узнать твое имя.

Постепенно я совладал с дыханием, и мои плечи перестали вздыматься. Из ноздрей валили густые клубы пара.

Чувствовалось, индианка колебалась. Я видел это по ее лицу. Наконец она сказала:

– Меня зовут Гадзидзио.

Я безуспешно попытался повторить ее имя.