кивнул. У стражников зла на меня не было, наверное, даже посмеялись над Йордом.

Второй стражник протянул руку, чтобы снять с меня пояс с ножом.

— Можно, я сниму⁈ — крикнул Багай.

Я сообразил, что рубашку стражник швырнул на землю. И если туда же полетит пояс с ножом, это позор для моего оружия.

Конечно, на поясе у меня не меч, а всего лишь нож. Но здесь к таким вещам относились серьёзно.

Стражник за воина меня, конечно же, не считал, но и позорить — тоже не собирался. Он с сомнением посмотрел на нож, совсем небольшой, даже не охотничий, и кивнул:

— Бери парень.

Багай шагнул вперёд, но Бурка оттолкнул его плечом и первым подскочил ко мне:

— Нет! Я возьму!

Он протянул руку и тут же отпрыгнул с криком. А у стражника сделались такие глаза, словно у мышки, когда она какает.

Я опустил взгляд и сам обалдел: рукоять чёрного ножа, старательно очищенная мною и обмотанная полосками свежей кожи, вспотела густыми чёрными каплями.

Йорд кинулся ко мне. Ну и мальчишки стали подбираться поближе, чтобы успеть разглядеть диковинку, пока её не отобрали.

— А ну, стоять! — раздался резкий и пронзительный вопль колдуна.

Он под шумок подкрался ко мне сзади.

— Убери руки, красавчик! — приказал колдун Йорду, который уже тянулся к ножу на моём поясе. — А вы, — замахал он на мальчишек, — а ну, отошли от него все, если жить хочется! Быстро!

Стражники, услышав про «жить», как-то сразу ослабили хватку.

— Держите его осторожно, — предупредил их колдун. — И не вздумайте дотронуться до ножа! Это — темница для демона, чёрный нож самого Эрлика!

— Но как он попал к мальчишке? — растерялся Йорд. — Где он украл его? В саха?

— Такой нож невозможно украсть, не убив его владельца, красавчик, — оскалился колдун, как-то знакомо запрокинув голову. — Тащите мальчишку в мою юрту, я сам допрошу его и свяжу демона заклинанием.

— А может, сначала руки ему связать? — спросил стражник, с опаской косясь на меня.

— Язык себе к заднице привяжи, — ласково предложил ему колдун. — Хотя нет. Сначала сними-ка с него ножик, а я погляжу, что с тобой будет. Я только в рассказах тех, кто пришёл с той стороны гор, про это слыхал. Как демоны Эрлика пожирают жертву изнутри. Сначала они съедают печень, а глаза, язык — всё это вываливается от жуткой боли. Ха-ха.

Колдун захихикал, а стражники, быстро переглянувшись, волоком потащили меня в юрту, стараясь ненароком не коснуться не то, что перевязи с ножом, но даже моего бока.

Я извернулся. Успел разглядеть потрясённое лицо Багая и вполне довольную физиономию Бурки. Волк что-то знал, до чего я ещё не допетрил! Но что?

Стражники втолкнули меня в юрту и смылись прямо с порога, хотя такое тут — верх невежливости. В юрте не принято делать что-либо на пороге. Даже впихивать вот так пленника.

Колдун всё ещё вещал на улице про Эрлика и его тварей, и внутрь я прошёл сам. Нож был при мне, поиграемся и с колдуном. Посмотрим, кто тут кого испугает.

Юрта была большая, и оттого казалась совсем пустой. Пара сундуков с неразобранными вещами да постель в виде здоровенного деревянного ящика, застеленного вездесущим войлоком.

На одном из сундуков валялся небрежно брошенный плащ. Чёрный, с меховым подбоем. В таких плащах колдуны летают на драконах. Холодно наверху.

У очага в центре юрты лежал кусок войлока, обозначая место для сидения хозяина и его почётных гостей, а рядом с войлоком стояли на земле две каменные бутылочки с эликсирами, ступка и бурдюк с водой.

Похоже, колдун мне попался учёный, талантливый. Он и молнии фигачить умел, и печати эти поганые накладывать, и эликсиры варить.

Огонь едва теплился. Но сам очаг был оборудован основательно — не камни, чтобы установить кое-как котёл, а металлическая тренога. Очень дорогой по здешним меркам девайс, у барсов такой имелся один на всю деревню.

Рядом с треногой и большим котлом, установленным на неё, стоял маленький котелок с чаем или отваром из трав — от него хорошо пахло.

Я облизал губы — всё-таки полдня тащились по долине, чайку бы… Но продолжил осмотр. Ведь и неизвестно, что тут за дрянь у колдуна вместо чая. Да и еды совсем не было. Плохо. Пришью колдуна — перекусить бы потом.

У шеста, уходящего в дыру в потолке, было устроено из жердей что-то, похожее на сушилку для одежды. На таких, но поменьше, здесь сушили колбаску и сыр, однако колдун повесил два пучка трав и мокрое полотенце. Светлое, конопляное или льняное, тонкой работы, с вышивкой.

Привлекла меня в нём совсем не вышивка, а то, что полотенце было мокрое в центре, а по краям сухое. Ну, такое, словно бы им обернули чью-то мокрую голову.

И вот тут у меня триггер сработал наконец. Квартиру свою я наживал долго, помотался и по казармам, и по общагам. И когда видел у кого-нибудь в комнате такое вот полотенце — значит, к нам в общагу проникла девушка. Мужчины так волосы не сушат.

Я вспомнил запрокинутую голову колдуна, его тонкий смех. И довольную физиономию Бурки!

Б… ть, у него же нюх!

«Ах ты, зараза непослушная!» — выругался я про себя.

Колдун завозился в дверях, тщательно прикрывая дверь войлоком. И когда он вошёл, я уже содрал полотенце, скрутил его в жгут и…

— Ой! — пискнул «колдун», пытаясь увернуться от шлепка полотенцем.

— Щас тебе будет — ой!

Я схватил «колдуна» поперёк туловища и потащил на «постель».

Если внешне он был всё ещё похож на мальчишку, то наощупь — я сразу узнал свою вынужденную жену! Я помнил все её острые косточки, все маленькие упругие выпуклости.

— Щас ты у меня получишь за самодеятельность! — приговаривал я шёпотом.