Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я имею право на отдых? – с вызовом спросил Виктор.
– Конечно, имеешь. Уделил бы сыну два-три часа и отдыхал после этого. Зачем было обещать, строить планы?
– У меня планы и настроения изменились, – не прекращая своего занятия, ответил он.
– Это мы поняли. Недолго музыка играла. Ты зачем так торопился со свадьбой? Сказал бы, что тебя не устраивает, и, если ничего нельзя было исправить, разошлись бы мирно. Зачем это вранье, бегство?
– Ты же меня все равно выставишь, как ненужную мебель. Уж лучше я сделаю это до твоего «убирайся».
– Начало хорошее. А, что я должна, по-твоему, сделать? В чем же я на этот раз провинилась? Говори, не стесняйся.
– А ты не знаешь? Когда ты только успеваешь это делать? Даже находясь дома, сумела «присмотреть» мне замену.
– Как же ты умеешь переводить стрелки, а главное, с какой легкостью. Чтобы оправдать себя, хочешь выставить виноватой меня и совсем неважно в чем. Тебе самому не противно?
– Скажем, мне вообще неприятен этот разговор. Я все равно уйду.
– А кто тебя удерживает? Уходи и нездоровые фантазии с собой прихвати. Если мы тебе не нужны, то ты нам, зачем нужен?
– Ты для чего поехала к родителям?
– Они сами приглашали нас на рождественский пирог. Откуда же мне было знать, что они уехали. Я тебе звонила на сотовый, проверь входящие звонки. Это ты знал об отъезде и устроил там дом свиданий. Скажи спасибо, что я детей оставила в машине, а не устроила экскурсию по дому с ними. Но я не об этом хотела тебе сказать. Послушай всего один совет. Театр начинается с вешалки, а любой офис или компания с приемной. Твоя секретарь работает больше десяти лет. Зачет ты ее увольняешь? Ты можешь устроить свою подругу кем угодно, чтобы была всегда под рукой, но не нужно путать личное с бизнесом. Не теряй лицо. После выходных я подам на развод. Живи, как тебе хочется, и наслаждайся.
– Мне не нужны твои советы. Ты совсем забыла, где твое место? Ты на что жить собираешься? – с вызовом спросил Виктор. – Надеешься на спонсора?
– Мое место там, где мои дети. Тебя не в чем меня упрекнуть. Это ты пришел ко мне, а не наоборот. Ты о детях позаботься, а о себе я позабочусь сама. Наш брак с тобой продлился меньше года, принеся мне до этого кучу всяких неприятностей. Мы сумели их пережить, думаю, справимся и в будущем. Я даже могу поверить, что какое-то время ты меня, возможно, любил. Зачем было врать себе, мне, Егору? Прошла любовь – уйди. Да, мне больно и обидно, но не смертельно. Мне есть ради кого быть сильной.
– Хочешь сказать, что в очередной раз победила? – усмехнулся Виктор. – Я переживу твою победу, Виктория.
– Ты, действительно, такой дурак или хочешь им казаться? Последние остатки совести заменил полупьяный угар? Напротив, я проиграла. Нельзя себя отдавать целиком тому, кто этого не ценит. А вот моя гордость, наконец, проснулась и это она победила слепую любовь к тебе. Я тебе верила, ждала, прощала и любила, и подумать не могла, что ты нас в очередной раз предашь. Ты, прежде чем претендовать на детей, подумай: не станут ли они тебе помехой в личной жизни? Встретимся следующий раз в суде, – сказала спокойно Вика, вышла из спальни и пошла к детям. Ей было жаль себя, но еще больше ей было жаль его. Он так и не смог до сорока лет понять, что настоящее счастье – это семья, забота о ней, любовь, а не свободные отношения без обязательств.
Виктор покинул квартиру, а Виктория, только уложив детей спать, дала волю слезам. Она действительно подала заявление на развод. Теперь ей многое предстояло поменять в своей жизни после пережитой обиды и тревоги, очередного разочарования и отчаяния. Ей было знакомо это состояние, но теперь у нее было двое детей, и думать нужно, ни о себе, а о них. Сбережения у нее небольшие, но были. Она ни копейки не истратила от суммы за проданную квартиру матери. Валютный счет, открытый по совету Виктора в две тысячи пятом, только пополнялся суммой процентов. Были деньги и дома. А вот на помощь старших Грачевых рассчитывать было рано. Вика не была уверена в том, что после развода они станут обращаться с ней, как прежде. Уже через два дня Анна Ивановна пожаловала к ней с единственной целью оправдать сына. Разговор ничего не дал, но мать узнала о своем ненаглядном чаде много интересного.
– Вы ведь никогда не воспринимали меня, как личность. Я для Вас была внучкой профессора медицины, и только поэтому Вы с мужем позволили Виктору встречаться со мной. Вернее, не ставили палки в колеса. Да, я любила Вашего сына, пыталась его понять и простить. Теперь я не испытываю к нему ничего, кроме горького разочарования, – говорила Вика в заключение своего монолога о Викторе. – Меня искренне любили два моих деда. Один потому, что у него была неглупая и самостоятельная внучка, а второй – потому, что я просто была. Не надо пытаться меня убедить, что ваш мальчик хорош и просто оступился. Оступиться можно раз, два, а он у Вас не оступается, он спотыкается на каждом шагу. Мы с Вашим сыном разводимся, но это никак не повлияет на Ваши встречи с внуками.
Дней через десять ее навестил Полянский.
– Вика, мне надо поговорить с тобой, но не о Викторе. Скажи: ты знаешь доктора Данилова Алексея Михайловича? Расскажи о нем.
– У Вас к нему личный интерес? В две тысячи втором мы с ним работали в одной больнице, и у нас был короткий роман. Он был женат, а еще, очень любвеобилен, и мы осенью расстались. Какое-то время он проживал в Канаде. Я встретила его в две тысячи двенадцатом случайно, спустя десять лет. Вызов скорой помощи к мальчику девяти лет не помог, и они вызвали врача. Этим врачом, дежурным врачом, оказалась я. Кроме няни и его двенадцатилетней сестры в доме никого не было и мне пришлось полночи провести там. Под утро мальчику стало легче, в это время и явился его отец. Вот тогда мы с ним и встретились. У его сына, кроме простуды, были проблемы с сердцем. В апреле его прооперировали в нашей клинике, а позже его отец пытался за мной ухаживать.
