Времена переселенцы ныне переживают тяжелые, и я не идиот, чтобы радоваться тому, что погибло «всего» семь сотен человек. Но нужно быть объективным — Урал прошел по грани, и, будь здешние власти безынициативными кретинами, весь этот край захлестнула бы волна насилия: оголодавшие и испуганные толпы — это страшно, и «бунт» пришлось бы давить солдатами, что ОЧЕНЬ плохо, с какой стороны не глянь.

На долгой дистанции, однако, нынешний кризис рассосется, и голода в центральных губерниях потенциально может и не случиться — оставшиеся в родных краях крестьяне приросли засеянными полями да скотиной, и трудные времена на этих запасах пережить им будет гораздо сподручнее. Александра, опять же, предупредил, и сам во время турне по центральным губерниям постараюсь не оплошать. Власть — это перманентный выбор меньшего зла, благодаря которому не допускается зло большое. Но урок я выучил твердо — сначала готовимся с учетом наихудших сценариев — а именно такие сценарии как правило и активируются, если перемены приходят неожиданно и без подготовки — и только потом принимаемся за активные действия. Земля пухом погибшим, и простите меня — клянусь, ваши потомки будут жить гораздо лучше и сытнее вас.

Поднявшись на ноги, я расправил плечи, одернул мундир и решительным шагом направился к выходу — предстоит пресс-конференция в компании губернской верхушки, на которой мы расскажем журналистам, как работает логистика, болезнь, маски, и как повезло нам всем, что Уральские власти отработали качественно — если власть не рассказывает народу о том, чем она занята, народ же и не узнает. Косяки власти как правило очевидны. Приписываются ей и некоторые объективные проблемы, например, с неурожаем или эпидемиями. Ну не контролируют чиновники погоду, и это очень жаль. Позитивные же действия власти народ как правило не видит — например, отсутствие бандитов на трактах принимается как должное, и никому и в голову не приходит благодарить за это «силовиков». Нет, в ноги падать излишне — люди просто делают свою работу — но суть примера ясна и так. Сделал что-то полезное для подданных — обязательно об этом расскажи, потому что в информационную эпоху из всех нынешних жителей планеты жил только я, и обвинять условного чиновника в том, что он «пиарится», притворяясь полезным в свете грядущих выборов, никому и в голову не придет — такой справедливо будет признан молодцом. Тяжела доля русского чиновника — его боятся, презирают и ненавидят. Во многом совершенно заслуженно! Но этот стереотип нужно потихоньку ломать — банально притоку толковых кадров мешает, и нередко в чиновники идут с осознанной целью воровать и принимать «подарки». В мое время это починить было уже почти невозможно — слишком силен груз специфических времен, когда бандиты покупали себе «корочку» ради депутатской неприкосновенности. Во времена эти за пару десятилетий немного поправить положение дел вполне реально.

Публично каяться я себе позволить не могу — потеряю долбанное лицо, и не перед народом, который покаяние ценить умеет, ибо кто без греха, а перед элитами. Перед кем это он тут расшаркивается? Перед крестьянами грязноштанными? Ну и кретин — «быдло же понимает только силу»! Руководствуясь этими соображениями, еще до разрешения журналистам задавать вопросы, я толкнул короткую речь на тему «как так вышло»:

— Трагическая гибель Николая, царствие ему небесное, стала неожиданностью, а посему действовать нужно было быстро. Только скорость позволила нам избежать войны с Китаем. Нужно отдать должное Императрице Цыси — в своей мудрости она правильно оценила ситуацию. Земли в Николаевской губернии плодородные, погода — теплая и мягкая. Выплаты переселенцам велики, и я очень рад, что народ наш откликнулся на призыв — только людьми государство способно надежно связать новые территории со старыми. Популярности нового направления среди переселенцев, однако, мы недооценили. Когда где-то собирается множество людей, проблемы неизбежны: их нужно кормить, устроить на ночлег и позаботиться о том, чтобы они смогли продолжить свой долгий и смелый путь. Большие скоплению людей любят хвори — это объясняет случившуюся эпидемию, с которой власти Империи не безуспешно справляются. Передаю слово Николаю Алексеевичу.

Губернатор разразился почти часовым перечислением списка принятых мер — даже малой части этого было бы достаточно, чтобы все, кроме закоренелых фрондеров, у которых в голове набатом гремит еще неизобретенный, но концептуально вневременной тезис «рашка-парашка», стало понятно, что власть показала себя с лучшей стороны. Но в газетах велено печатать список целиком, подкрепив его результатами «из первых уст» — на примере опрошенных крестьян, которых кормят, поят и дают койко-место, заодно взяв расходы на их отправку дальше на себя. Когда губернатор закончил, я пустился в размышления на тему «как оно могло бы быть», описав худший сценарий — это когда проблема замалчивается, действий не предпринимается, а переселенцы устраивают «пугачевщину» по всему Уралу от голода и безысходности. Это тоже попадет в газеты — на лучшее ориентироваться нужно, ибо только так мы придем к светлому будущему, но делать акцент на худшем тоже важно, иначе народ будет требовать физически недостижимого идеала. Немножко запугивания будет в самый раз!

Далее состоялась короткая сессия вопросов и ответов — я снова рассказал «легенду о Сибирии», байку про индийский экзорцизм и подтвердил, что мои чувства к Маргарите Прусской не угасли. Грустно — у нас тут гуманитарная катастрофа, а вопросы задают такие, будто ничего и не случилось!

Пресс-конференция закончилась уже в сумерках, и, выпив кофе с сушками, я отправился заниматься тем же, чем занимался с самого пребытия в Оренбург — объезжать лагеря переселенцев, что как ни крути полезно. По всему Уралу богачи, как ни странно, начали «поститься» в обход православных канонов, не стесняясь делиться своими запасами с «беженцами». Уж не знаю, всегда местные такими молодцами были, или я что-то такое сломал в общественном сознании, что как минимум на пути моего следования власть и капиталы имущие вдруг вспомнили о том, что вокруг них такие же православные люди, заслуживающие куска хлеба «с барского стола».

Очень надеюсь на второй вариант.

Глава 22

Худший мой день за всю историю пребывания в этом мире закончился к трем часам ночи — для продолжения пришлось бы будить и так натерпевшихся переселенцев, которые в режиме «палаточного лагеря» режим несколько утратили, но в такой поздний час бодрствующих уже не осталось. В свете дотлевающих под полевыми кухнями и котелками костров, на фоне звездного неба, были видны фигурки следящих за порядком солдат и полицейских. По дорогам сновали груженые телеги — за короткие ночные часы нужно успеть поставить в