Нервно передернула плечами и с удивлением поняла, что уже приехала. И эмоции усмирить не успела — Павел, оказывается, живет в том дворе, где прошло мое детство! Надо же, я настолько шокирована, что не узнала названный им адрес соседнего дома! А могла бы и пешком дойти, хоть мысли и чувства в порядок привела бы маленько…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Парень прямой наводкой быстро зашагал навстречу машине, я даже выйти не успела, только ремень безопасности отстегнула. Открыл переднюю дверцу, сунул водителю две мелкие купюры и подал мне руку. Во второй он держал мусорный пакет.

— Не против? — качнул ношей.

— Нет, — пожала плечами, и мы пошли вдоль дома в тупик, где стоят мусорные контейнеры.

Странно оказаться через несколько лет в своем дворе. Ностальгия затопила воспоминаниями, я крутила головой, жадно разглядывая деревья — они стали больше, растолстели, раскинули кроны вольготно. А вот горки и качели, наоборот, словно разбросанные игрушки — яркие и мелкие.

Так мы и шли молча, парень только поглядывал на меня хмуро и словно ждал чего-то. Он зашвырнул пакет в евроконтейнер и замешкался на углу тупика.

— Так что случилось, Марин? — спросил, привалившись к стене дома плечом, сложив руки на груди.

— Мы что, тут будем разговаривать? — я удивилась — неуютно тут находиться. — Пойдем отсюда? — поежилась.

— Тихо… Спокойно… Никто не видит… Не зайдет — можно и поговорить. И не только… — проговаривал он каждое слово, внимательно на меня смотря.

— Это помойка! — воскликнула и помахала ладошкой перед его глазами: — Эй! Ты тут, вообще?!

Павел вздохнул и оттолкнулся плечом от стены:

— Ладно. Пойдем. Что у вас случилось? — начал-таки разговор, но как-то безжизненно, словно потерял интерес, чего-то не дождавшись.

— Я не знаю… — Рассказывать, что у нас с Виталей был типа секс, я, конечно, не могла. Щеки сразу загорелись, стоило подумать об этом. — Я уснула, а проснулась, потому что он холодными руками схватил меня за ноги и потянул с кровати.

— Виталя?

— Нет!

— Кто тогда?

— Ты издеваешься?! У него там шкаф, а в нем половина вещей висит словно в магазине, а половина запиханы абы как!

— И что такого? Там же висят рубашки и костюмы, — пожал парень плечами.

Мы дошли до подъезда и остановились. Помолчали. У меня в голове не было ни одной мысли. И все уже казалось надуманным. Правда, ну и что? Неформальная повседневная одежда должна быть обязательно сложена ровно? Нет ведь такого правила. А костюмы и рубашки — это другое. В универе же на Витале тоже рубашки были — чаще всего он носил черную с черными джинсами или цвета хаки с мягкими вельветовыми штанами, и они всегда были аккуратно выглажены.

Я запуталась.

— Но у него голос другой. И смотрел он так… — растеряно пробурчала, чувствуя подвох, но не понимая, в чем он. А потом осенило: — А у него, может, брат-близнец есть? — и тут же замотала головой: — Не, я бы знала! Он же был соседом.

Ну правда, тут не может быть мыльной оперы  в духе мексиканских сериалов, когда одного близнеца отдали при рождении другим родителям, и спустя годы братья встретились. Ну бред ведь!

Села на лавочку и сложила на коленях руки, сцепленные в замок. 

Павел постоял немного и тоже прижал зад к скамейке.

— Мне кажется, он просто опять чудит, а ты спросонья не поняла.

— Слушай! А к чему тогда ты говорил, «если он будет не в себе, ты громко ори “Виталя!”»? Что происходит?!

— Да нет, Марин, ничего не происходит…

Показалось, что парень в чем-то пошел на попятный. Зачем-то он меня заставил приехать к нему, а теперь отмалчивался и переубеждал. А я не знала, цепляться мне за то, что я чувствовала и видела, или он прав, а я спросонья обычные Громовские идиотские «шуточки» приняла за бог весть что. Первый раз Виталя так со мной обошелся, что ли?

Я даже немного расслабилась — точно, я повелась. Опять. Просто хакер тот сказал, а тут шкаф этот… Вот в голове и перемкнуло. И напридумывала себе, что не Виталя с мажоркой трется, а кто-то там в его теле. Вот дура-то еще…

Павел улыбнулся:

— Вот увидишь, он в универе будет, как всегда.

С Верховой то есть.

Ну да, тогда все встанет на свои места.

* * *

— Егор? — окликнул негромко парень, когда я поставил ногу на первую ступеньку главного входа в МГУ.

— А, Павел, — я улыбнулся и протянул руку. — Все на месте? — кивнул на массивные двери.

— Ты о ком? — уточнил он, отвечая на рукопожатие.

— О птичках из золотых клеток.

Павел меня всегда слегка раздражал. Настоящий друг, идейный карате-пацан — равный мне боец к тому же — и все прочие лучшие настройки. Обычно он рядом со мной не маячил, а тут надо же…

Мне не понравился его хмурый вид и слишком въедливый взгляд. Павел явно осторожничал, выжидал, держался со мной, как на тонком льду.

Он мне никогда не доверял до конца, хотя мы провели вместе немало часов, когда я по просьбе Виталия учил его торговле на бирже — чтобы учиться в МГУ, Павлу нужно было на что-то жить и как-то платить за сессии. Я его понимал — доходы моего носителя хоть и повыше средних, по моим потребностям не отвечали, и всевозможные способы моего заработка свелись к играм — азартным, валютным и биржевым. На отдельную квартиру — шикарную трешку с видом на набережную — я заработал достаточно быстро.

Мне попался, однако, лучший трейдер из возможных — человек рисковый, но талантливый, едва ли не с даром предвидения. Иначе резкий взлет моих доходов объяснить трудно. Я не мог вспомнить, где и как нашел его, и не знал его имени, пока от него подписать договор на управление моими активами на встречу не пришел его юрист.

«Гермес Егорович очень занятой человек, как вы понимаете, — заискивающе улыбался мужчина с портфелем, — но он вам уже продемонстрировал свои способности и возможности. И поверьте, молодой человек, он вас еще весьма и весьма впечатлит», — заверил посланник.

В следующий раз я увидел юриста, когда он приехал подписать договор Гермеса с Павлом.