за действиями мужчин, мягко потрепал его вихры.

– Иди сюда, парень. С тобой все в порядке?

Мальчишка перевел взгляд на него, и с губ его чуть не слетел крик: «Дядя Вася!» – Василий едва успел закрыть ему рот ладонью.

– Тихо! Мы пришли за вами. Вопросы будешь задавать потом, а сейчас держись рядом и молчи.

Внезапно Василию показалось, что его накрыла холодная тяжелая тень. Он вздрогнул, машинально глянул вверх, хватаясь за пистолет под мышкой, и метнулся к выходу, без подсказки понимая, что ситуация изменилась.

– Задержи их! – догнал его голос Тараса, который понял, в чем дело, раньше Балуева.

Вася взглянул на лица зомби-охранников и их командира, и ему стало ясно, что они получили мысленный приказ Рыкова, преодолевший торможение, внушенное им Горшиным и Парамоновым. Он не колебался ни секунды. Прыгнул вперед, с перекатом, сбивая прицел начавших стрельбу охранников, и ответил сам, не потратив ни одной лишней пули из своего «волка»: три пули – три дыры во лбах зомби-солдат.

Еще две пули Василий выпустил в щель начавшей открываться двери во внешний тоннель, в которую готовы были ворваться парни оставшейся у лифта команды, метнулся к пульту монитора и ударил по нему кулаком, не имея времени на выяснение функций каждой клавиши. Дверь перестала открываться. Очистился и открытый проем. Бойцы сторожевого контингента базы не спешили подставлять себя под пули, оценив мастерство стрелка. Но длилось это хрупкое равновесие недолго.

По тоннелю с той стороны прошло какое-то движение, перестановка сил, а затем вместе с холодным дуновением ветра прилетел чей-то тихий невыразительный голос:

– Не стреляйте, я безоружен.

Вася оглянулся на товарищей, поддерживающих Ульяну под руки, пережил вспышку радости (ожила, слава Богу!), но снова переключил внимание на дверь.

– Пусть войдет, – кивнул ему Тарас.

В щель скользнул невысокого роста человек в темно-сером костюме, остановился у порога, оглядывая всех, кто находился в камере с мягкими стенами и полом, и от его взгляда Василия качнуло, будто он стоял на палубе парусника во время шторма.

– Поздравляю, Граф, – продолжал Рыков. – Мое почтение, Иван Терентьевич. Вы очень на меня похожи, смею вас уверить. Приветствую вас на моем секретном полигоне. Признаться, я не ждал вас так скоро. Как себя чувствует ваша приятельница? Надеюсь, она выдержала испытание.

Василий шевельнулся, преодолевая желание всадить кардиналу пулю в лоб, наткнулся на его ответный сверкнувший взгляд и замер, не в силах сделать ни одного движения. Скрипнул зубами, вызывая яростную волну стихийного душевного протеста, тягуче медленно поднял руку с пистолетом и тем самым заставил кардинала Союза Девяти, удивленного и уязвленного сопротивлением человека, которого он и в грош не ставил, отвлечься на повторную пси-атаку. Это было его ошибкой.

Горшин и Парамонов не стали ждать продолжения переговоров, а мгновенно воспользовались случаем и нанесли мощный удар по психике Рыкова, загоняя сознание кардинала в положение, в которое он перед этим загнал сознание Ульяны. И Рыков, самоуверенно считавший себя более сильным, чем противник, впервые в жизни потерпел поражение, не сумев защититься от шумового пси-удара, деформирующего сознание, увлекающего его в бездну пустого состояния.

– Уходим! – бросил Горшин, поддерживая Ульяну. – У нас всего несколько минут, он скоро восстановится.

– Так давай пристрелим его, – брезгливо предложил Василий.

– Неспортивно, – серьезно проговорил Иван Терентьевич, снова превращаясь в «Рыкова». – Пусть живет, его жизнь принадлежит Кругу.

– Он на нашем месте вряд ли поступил бы так гуманно. Кстати, он вас обманул.

– То есть? – удивился Иван Терентьевич.

– Он вооружен. – Василий подошел к застывшему неподвижно Рыкову и достал из кармана необычной формы пистолет с алой насадкой. – Что это, по-вашему?

– «Болевик»! – негромко сказал Горшин. – Генератор боли «пламя». А я ломаю голову, чем он достал Ульяну, почему она не приходит в себя так долго!

– Что? – У Васи перехватило дыхание. – Он в нее… стрелял из «болевика»?!

– Успокойтесь, Василий Никифорович, – мягко сказал Парамонов. – Все уже позади, Уля молодец, сумела сберечь рассудок, хотя и ценой глубокого нырка в подсознание.

– Он… в нее…

Никто ничего не успел ни сказать, ни сделать. Вася щелкнул пальцем; движение его было почти незаметно – и Рыков опрокинулся навзничь с иглой босюрикэна в правом глазу.

Несколько секунд в помещении камеры стояла глухая тишина. Посвященные озабоченно, Стас с ужасом разглядывали странно неподвижное, ни разу не вздрогнувшее тело кардинала. Потом Парамонов покачал головой и вышел, не говоря ни слова. Горшин без особого осуждения окинул Василия взглядом, похлопал его по плечу и повел не совсем пришедшую в себя Ульяну к выходу.

Вася бросил ненавидящий взгляд на бледное лицо человечка со стрелой в глазу и струйкой крови, сползающей по щеке, человечка могущественного, с легкостью манипулировавшего чужими жизнями, плюнул и от души пожелал ему попасть в ад.

Они вышли в тоннель, снова овладев сознанием зомбированных Рыковым сотрудников и охранников базы. Среди них присутствовали и телохранители Германа Довлатовича из его личного кардинальского манипула, тренированные по высшему классу спецопераций, пятеро молодых людей в одинаковых костюмах: зеленоватые брюки, фиолетовые рубашки, кожаные безрукавки, специальные, удобные в бою и для бега, туфли. Вооружены они были пистолетами-пулеметами отечественного производства «кедр-2», «бизон-3» и «ПП-98», пистолетами «волк» и «штейер» девятимиллиметрового калибра, а также целым набором холодного оружия от охотничьих ножей фирмы «Хантер» и ножей выживания «бакмастер» до метательных пластин и кастетов. Одного взгляда на их неподвижные лица было достаточно, чтобы понять, насколько они сильны и опасны.

Увидев «своего шефа», они пристроились у него за спиной и по бокам, ведомые волей Парамонова, и Василию ничего не оставалось делать, как топать следом и вести за собой перепуганного и усталого Стаса. Горшин с Ульяной возглавили процессию.

Им удалось без инцидентов выбраться наверх, освободиться от охраны, приказав ей заниматься своими делами, и перевести дух в здании «вокзала», возведенного, очевидно, с целью одурачивания проверяющих государственных служб, однако ликовать было еще рано. Снаружи «вокзала» освободителей Ульяны ждала другая команда, интересы которой совпадали с интересами Рыкова, но противоречили интересам Посвященных.