бессердечность… Иногда она очень близка к ненависти. Она может вызвать у человека всякого рода дурные наклонности. Но, с другой стороны, она права. Любовь может обогатить человеческую душу!

Вздохнув, он добавил с облегчением:

— Но, слава Богу, эпоха Эльдара у тебя закончилась! Мы несказанно рады этому! Как ты думаешь, Габриэлла, не отпустить ли нам нашу необузданную дочь к Доминику в Швецию?

— Я думаю, что можно. Они прекрасные люди — Микаел, Анетта и Доминик. Для нее будет полезно побыть в шведских придворных кругах. Это немного образумит ее.

Говоря так, она улыбалась.

Виллему издала радостный вопль и бросилась обнимать их.

— Но я не хочу уезжать надолго, — беспечно произнесла она. — Мне так не хватало вас и Элистранда, когда я была в Тубренне.

— Мы надеемся, — сказал Калеб. — Ведь нам тоже будет тебя не хватать. И пока ты будешь отсутствовать, я попытаюсь найти того, кто преследовал тебя. Так что когда ты вернешься домой, ты будешь в безопасности.

— Папа, — вдруг вспомнив что-то, сказала она. — Мне стало страшно выходить из дому одной. Не проводишь ли ты меня завтра в Линде-аллее? Я хочу поговорить с дядей Брандом, это важно.

— Разумеется, с удовольствием.

Старый Бранд пристально посмотрел на Виллему. Бранд никогда не выделялся в роду какими-то особыми способностями — он обладал здоровым крестьянским умом.

— Мне нужно обдумать это, — сказал он. — Значит, Доминик слышал, как я говорил его отцу Микаелу, что когда-то слышал от деда Тенгеля о том, что… Нет, это слишком запутано.

— Забудь про Микаела и Доминика и постарайся вспомнить, что говорил Тенгель, будь добр!

Бранд задумчиво уставился в пространство.

— Дед много чего говорил…

— Но Доминик считает, что речь идет о желтых глазах.

— Дед Тенгель не мог ничего знать о твоих глазах, так же, как и о глазах Никласа и Доминика. Ваши родители еще не были зачаты, когда он умер.

Он замолчал. В его темных глазах зажегся огонек.

— Та-а-ак, — негромко произнес он. Виллему ждала.

— Я припоминаю, да, теперь я знаю…

Виллему напрягла все свое внимание.

— Сейчас я подумаю… Она ждала.

— Это было… — неуверенно начал Бранд, — дедушка Тенгель разговаривал с нами. Прежде всего он обращался, разумеется, к Тарье, потому что Тронд и я были тогда совсем еще маленькие. Тарье был всего на год старше, но по зрелости он опережал нас на несколько десятилетий. Дед говорил тогда о дурном наследстве, о проклятии Тенгеля Злого, которое лежит на всех поколениях. Но потом он сказал… да, об этом я как раз и говорил Микаелу, а Доминик запомнил. «Дети, — сказал нам дед, — дети, я сделал попытку! Я сделал попытку — всем своим образом жизни — не только обратить зло в добро, но я попытался снять проклятие с последующих поколений. Да, я умею колдовать. И я недавно делал это — меня не было всю ночь… Это была тяжелейшая в моей жизни борьба, дети. Я чувствовал ужасающе сильное, неописуемо стойкое сопротивление сил Зла».

Бранд прервал свой рассказ.

— Да, Виллему, ты понимаешь, что я не могу слово в слово передать то, что сказал дед. Это ведь всего лишь впечатление, оставшееся в памяти невнимательного ребенка.

— Да, конечно, я понимаю. Но Тенгель по сути сказал именно это?

— Именно это.

— А потом?

— Да, на чем я остановился? На силах Зла… «И я знаю, что мне не удалось снять проклятие, — сказал мой дед Тенгель. — Но я дал своим потомкам защиту, сделал их сильными. Так что они могут продолжить борьбу…»

— Я что-то не понимаю…

— Я тоже. Такого я в своей жизни не припоминаю.

— Но все это имеет большое значение, — серьезно заметила Виллему. — Знаете, дядя Бранд, у нас троих, у Никласа, Доминика и у меня, появилось предчувствие, что мы избранники, что мы призваны… да, именно к борьбе, к трудной и страшной борьбе.

Бранд пристально посмотрел на нее и кивнул.

— Раз уж ты говоришь это, я должен рассказать тебе, что мой отец Аре и его сестра Лив были страшно удивлены тем, что у вас троих такие глаза. Понимаешь, это было так неожиданно: ведь в вашем поколении был уже один «меченый» — а тут появилось еще трое с кошачьими глазами! Тем не менее, мы не боялись за вас, ни отец, ни Лив. И мы не должны были бояться. Да, впоследствии мы стали совершенно полагаться на Никласа и Доминика. Но я должен заметить, что мы никогда до конца не полагались на тебя, Виллему. Ты была такая… неукротимая, такая неуравновешенная.

На глазах ее появились слезы.

— Я не думаю, что во мне есть злое начало, дядя Бранд. Во мне много глупости и опрометчивости, но не зла!

Он дружески улыбнулся и положил руку ей на плечо.

— Конечно же, в тебе нет зла, девочка моя. Его не было и в моем любимом брате Тронде, но, знаешь, он страдал такой же непоседливостью и неуравновешенностью, что и ты, его одолевало то же беспокойство, что и ведьму Суль. Со временем вы придете к тому же мнению, к которому пришли мы: что ваши глаза имеют отношение к заклинанию Тенгеля Доброго, что это защита! Оружие. Но я впервые слышу о ваших предчувствиях. Подожди-ка, я позову Никласа.

Бранд позвал своего внука, который явился в рабочей одежде, хмурый, молчаливый, с болью во взгляде. Старик изложил ему суть разговора.

— Да, это так, — кивнул Никлас. — Я тоже часто испытываю страх перед будущей опасностью. Доминик тоже. Но я не знал, что ты, Виллему, чувствуешь то же самое.

— Это было только один раз, но ощущение было таким сильным, что я решила, что это видение. И я несколько раз чудом спасалась от смерти, так что я начинаю подозревать, что у меня есть какое-то высшее предназначение. Из-за этого я и осталась в живых. Если бы только я могла знать, в чем состоит моя задача! Я же ни к чему не пригодна…

Никлас с горечью улыбнулся, вспомнив о судьбе Ирмелин и о своей судьбе, и, как ни в чем не бывало, сказал:

— Ты просто ослепляешь врагов своей красотой и одурачиваешь их своими выдумками.

— Ты не слишком любезен, — кокетливо произнесла она. — Ты считаешь, что я красива?

— Тебе не стоит закидывать удочку, клева все равно нет!

— Я знаю. Ты не клюнешь. Кстати, я уезжаю. Так что у вас появится возможность немного поскучать без меня.

Они принялись обсуждать ее будущую поездку. Виллему была удовлетворена, обнаружив, что им действительно будет не хватать ее. Они были огорчены тем, что