прижав к себе, а другой рукой схватил под затылок, продолжая головокружительный поцелуй.

Мне казалось, это продолжается вечность, и я в самом деле почувствовала головокружение и чуть не упала, но Неро держал меня крепко, а оторвавшись от моих губ зашептал:

— Вы меня покорили, Маргарита… С первого взгляда, с первого нашего разговора… Могу ли я надеяться?..

Он целовал меня снова и снова, и лепестки осыпали нас уже настоящим водопадом. Я слабо упиралась ладонями в широкую мужскую грудь, что-то лепетала, и чувствовала себя настоящей счастливой дурочкой. Все-таки, это было блаженством — целоваться в цветущем саду. Это не перебирать четки, отсчитывая тысячу поклонов в наказание.

— Конечно, я старше вас, — господин Неро уже ласкал ладонью мою щеку, провел кончиками пальцев по шее и опустился ниже, будто невзначай позабыв руку на моей груди. — Но благодаря вам я снова полон юношеского пыла. Маргарита… Почему бы вам не бросить к чертям слепого Тристана? Рядом с вами есть мужчина, который видит вас, который может оценить вашу красоту и любоваться вами…

Он ждал ответа, и я получила небольшую передышку.

Прижавшись затылком к стволу дерева, я смотрела в черное небо, где горели звезды. Я знала, как называется звезда, горевшая как раз над темными кронами деревьев. Растабан — «голова дракона». Самая яркая звезда созвездия Дракона.

— Что же вы молчите, Маргарита? — спросил Неро.

Его ладонь была горячей, и это было не очень приятно, поэтому я тихонько убрала его руку.

— Слишком настойчив? — догадался он.

— Вы не слишком правдивы, — ответила я. — Говорят, вас со вдовствующей герцогиней связывают очень нежные отношения.

Я быстро взглянула на него и заметила, как он досадливо поморщился.

— Не слушайте сплетен, — сказал он. — Для меня ничего больше не имеет значения, кроме вашей любви.

— Вы хотите моей любви?

— Я хочу вас, — он все еще держал меня за талию, не отпуская. — Вы одна на свете, Маргарита, ваш дядя-предатель не в счет. Если вы позволите, я бы хотел оберегать вас, заботиться о вас…

Шутиха взорвалась над самыми нашими головами, и веселые голоса загомонили за ближайшими кустами — судя по всему гости резвились, играя в жмурки на поляне.

— Прошу прощения, мне надо идти, — я вырвалась из рук Неро и рванула через кусты, цепляясь платьем и волосами за ветки.

Он не стал останавливать меня и кричать мне вслед, а я выбежала на поляну и попала прямо в руки какому-то щеголю с завязанными глазами.

Хохот и поздравления с удачной добычей полетели со всех сторон, но прежде, чем щеголь снял повязку, я юркнула под сень яблоневых деревьев, спасаясь бегством.

Мне надо было немного прийти в себя после такого неожиданного признания. И поразмышлять — было ли оно искренним, или господин Неро преследовал какие-то свои цели.

Я брела по саду, а навстречу мне попадались нарядные дамы и кавалеры, некоторые шептались и бросали друг на друга многозначительные взгляды, еще больше тревожа мое сердце. Музыка играла так волнующе, и невидимая певица пела о любви так нежно-сладко… Но была ли я взволнована? Я усиленно прислушивалась к себе и… не слышала никаких откликов ни поцелуям, ни музыке, ни этому чудному вечеру.

За столом остались лишь самые степенные гости, и вдовствующая герцогиня восседала на своем кресле, похожем на трон, помахивая в такт песне пальмовой веткой.

Ноги сами понесли меня к этому креслу. Леди Ромильда поздно заметила меня и сразу поняла, что избавиться от меня не получится. Она улыбнулась так, как можно было бы улыбаться левиафану, которому вздумалось выплыть из морских глубин, держа в зубах подарок ко дню именин.

— Надеюсь, вам все нравится? — спросила леди Ромильда радушно. — Ягненок был хорош, не правда ли? Повар превзошел сам себя!

— Ягненок был наивкуснейшим, — заверила я ее. — И праздник чудесный. Мне только жаль, что утром с вами произошла такая досадная неприятность. Но сейчас с вами все в порядке, миледи?

— Мой врач говорит, что это от перемены ветра, — сказала она, поднеся руку ко лбу. — Ах, в такие дни мне всегда нездоровится.

— Смею надеяться, что легкое недомогание не помешает вашему хорошему настроению, — сказала я, взяв со стола блюдо с конфетами и предложив их вдовствующей герцогине.

Она взяла одну конфету и с видимой неохотой положила ее в рот. Я тоже сунула за щеку конфету, рассматривая леди Ромильду со всей благожелательностью, на которую была способна.

— Платье у вас чудесное, — похвалила я, — вам очень идет. Никогда не видела таких элегантных женщин. Сама королева, наверное, не смогла бы носить шелк изящнее.

— Благодарю, — комплимент был ей приятен, и она даже предложила мне присесть рядышком, чем я сразу и воспользовалась.

Гости, до этого крутившиеся вокруг, почтительно отошли, предоставив хозяйке праздника поговорить со мной.

— Я только недавно услышала, при каких трагических обстоятельствах вы потеряли мужа, — я отправила за щеку вторую конфету. — Как это все ужасно!

Леди Ромильда скривилась, хотя конфеты были сладкие, до приторности.

— Мне не хотелось бы вспоминать о том прискорбном дне на празднике, — сказала она, мгновенно надевая горестно-чопорную маску.

Я ничуть не поверила ее преображению и притворилась, что намек был для меня слишком тонок:

— Тогда был маскарад, наверное, на вас был потрясающий костюм, леди Ромильда!

— Я была царицей ночи, — призналась она, и выражение великолепной скорби потихоньку сползало с ее лица. — Да, костюм был сшит на заказ — чудо, что такое. Представьте — черный тяжелый шелк, плащ из черного атласа, весь затканный серебром, двойной ряд фестонов, на корсаже черное кружево… — она пустилась в пространное описание своего туалета, и мне оставалось лишь восхититься памятью этой женщины, которая в таких подробностях помнила детали платья, которое надевала десять лет назад.

— Наверное, покойный герцог был в восхищении, — сказала я, когда она перевела дух после того, как перечислила отделку на всех четырех нижних юбках. — Наверное, он не мог отойти от вас ни на шаг в свой последний день жизни…

— Ах, он был так нежен ко мне, — она хотела промокнуть глаза платочком, но передумала. — Но в тот вечер он был чем-то расстроен, а я даже не спросила чем… Никогда не прощу себе этого!

— Говорят, драконы могут предчувствовать скорую смерть, — выдала я абсолютнейшую чушь.

— Возможно и так… — вдовствующая герцогиня посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. — Теперь я припоминаю, я спросила что-то о Бьянке, а он вспылил и приказал мне никогда больше не произносить имя этой женщины…

— А она не присутствовала на празднике?

— Признаться, не помню, — покачала головой леди Ромильда. — Я не обращала внимания на