все свои мысли и догадки, я все равно хотела этого мужчину, который всегда доводил меня до оргазма. И я ждала очередного, раздвигая ноги и подставляя ему свою текущую вагину.

Член резко вошел в меня, заставив вздрогнуть от неожиданности и вскрикнуть от сковавшей низ живота сладкой боли. Я прикрыла глаза и начала чувствовать каждый толчок мужчины, погружавший в меня свой член до максимума. Его яйца касались моей влажной кожи, и мне казалось, что я чувствую головку его члена в районе горла: настолько огромным был его полностью возбужденный член.

Анатолий гладил мое тело, сдавливал ягодицы и старался не кончать как можно дольше. Я его руки скользили по моей спине, потом переключились на грудь, сдавив соски и накручивая их, что вызвало внизу моего живота невероятный прилив новых ощущений.

Я была близка к оргазму и не сдерживала себя. Цепляясь руками за мокрый кафель, я застонала, а мои мышцы начали сокращаться от прилива невероятных сексуальных ощущений. Я кончила, содрогаясь в руках Анатолия.

— Я хочу, чтобы ты глотала, — пробормотал он, поняв, что я дошла до предела, а теперь должна довести его до заслуженной разрядки. Я снова встала на колени на скользком полу, струи воды поливали мои плечи, а перед глазами стоял его огромный член, который откровенно пульсировал, готовый выбросить струи спермы.

Я снова взяла в рот головку, облизнула ее и медленно начала погружать член в рот. Руки Анатолий гладили мои плечи, и я старательно уверяла себя в том, что я все придумала, это ошибка, ну не может этот мужчина быть связан с чем-то плохим. И пусть я буду для него Викой, да хоть Машей, главное, что он защитит меня, поможет мне и всегда доведет до неимоверного оргазма.

С огромной благодарностью ловила сперму, хлеставшую из головки бурными потоками, глотала ее, чувствуя горечь в горле, но все равно все это было мне пока в радость.

— Милая моя, родная, — тихо говорил Анатолий, поднимая меня с колен и обнимая меня так, что я чувствовала его упавший член, прижимавшийся к моему бедру. Его стержень все еще пульсировал, и я кожей чувствовала твердость его головки, которая скользила по моей ноге, — Я так тебя люблю. Моя Вика, душа моя, мое все!

Анатолий резко отстранился от меня и вышел из душевой кабинки. Я осталась стоять внутри, сквозь запотевшее стекло наблюдая за тем, как он вытирает тело полотенцем, а потом надевает махровый халат. Я вышла из кабинки только после того, как мужчина покинул ванную.

Суматоха

Я вышла в комнату и убедилась в том, что он отсутствует. Приоткрыв дверь в комнату, я посмотрела в коридор и услышала шум внизу: судя по всему, Анатолий готовил себе перекус. Я закрылась изнутри и снова взяла в руки телефон. Спрятавшись в ванной и закрывшись еще и в ней, я села на край ванны и снова набрала номер Гриши:

— Аня! Ты можешь мне объяснить, что тебя связывает с Анатолием?

Голос Гриши был явно обеспокоенным, он буквально вибрировал от переполнявших его эмоций.

— Я живу с ним, Гриша, поэтому я все слышала. Верней, не все, обрывки вашего с ним разговора. Я была наверху.

Тишина повисла в трубке. Я отодвинула ее от лица, чтобы убедиться в том, что связь не пропала.

— Гриша, ау! Ты здесь?

— Здесь я, — тихо ответил он, — Аня, тебе надо уезжать оттуда.

Я похолодела, стискивая телефон в руке:

— Уезжать? С какого перепугу? Здесь меня кормят, любят и не пускают по кругу.

— Аня, Анатолий и есть организатор услуг по удовлетворению сексуальных потребностей инвалидов. Он — опасный человек с большими связями. А еще у него явные проблемы с головой.

Я сдавила рукой край ванны, на которой сидела и вздрогнула, услышав стук в дверь.

— Мне надо идти, — обрывистым и дрожащим от страха голосом ответила я.

— Аня, давай увидимся, нам надо срочно встретиться, — Гриша продолжал еще что-то кричать в трубку, но я уже отключила связь.

Я открыла дверь комнаты, в коридоре стоял Анатолий с обеспокоенным лицом:

— Я стучусь к тебе уже минут пять, ты что, уснула?

— Я домывалась в ванной, — соврала я, — Из-за шума воды поздно услышала стук.

— Я приготовил нам поесть, давай спускайся, — сказал он и пошел в сторону лестницы.

Я закрыла за ним дверь, лихорадочно соображая, что же теперь делать. Но то, что что-то надо было предпринимать, я понимала отчетливо. Это было однозначно нужно. Я написала сообщение Грише о том, что готова встретиться с ним завтра в десять утра между парами. Он согласился, и только после этого я начала старательно брать себя в руки, чтобы Анатолий, не дай бог, не догадался о том, что я что-то знаю.

Мы вместе поели приготовленный им омлет, болтали о погоде и планах на выходные, и по его лицу не было понятно, чувствует ли он поселившееся во мне напряжение или нет.

В ту ночь я почти не спала, прислушиваясь к каждому шороху. Анатолий запрещал мне закрывать дверь в свою комнату, потому что он мог в любой момент прийти ко мне, чтобы заняться сексом, поэтому в темноте мне все время мерещилась его фигура, нависающая надо мной. В эти моменты я пряталась под одеялом, дрожа от страха словно собачонка.

Уснуть мне удалось только тогда, когда начало светать. Проснулась я разбитой и уставшей, как будто всю ночь таскала мешки с цементом. Болела голова и никуда не хотелось ехать. Мысль о том, что Гриша расскажет мне что-то неприятное о человеке, которому я доверяла, еще больше мешала мне начать сборы в университет.

Анатолия уже не было дома, и я, быстро перекусив, села в такси и поехала в университет. В главном здании посреди холла стояли в рамках фотографии погибших накануне студентов: среди них была Лида и Ваня.

У меня защемило сердце, и я остановилась, глядя на их фото с черной лентой. Кто-то подошел ко мне со стороны и коснулся моего плеча. Я вздрогнула и, обернувшись, увидела Мишу. Он смотрел на фотографии, слегка улыбаясь. От его улыбки мне стало страшно.

— А ведь никто не знает, как все было на самом деле, — тихим голосом сказал он мне, так, что его слова потонули в гуле студенческих голосов, — Все думают, что они употребляли что-то запрещенное и подпалили сами себя. В их организме нашли такой букет наркоты, какого не встретишь у самого прожженного торговца.

По моей спине пробежали мурашки от слов Миши. Я