Это было непростое испытание, хотя у Фархи были сторонники: Один индийский друг в Пуне сказал ей: "Пусть Бог поможет вам в вашем деле, чтобы направить его к гавани богатства и процветания, и ваше руководство станет дополнением к престижу принца торговцев", то есть Дэвида.

К последним годам XIX века путь фирмы к еще большему богатству не был простым. Как мы уже видели, торговля опиумом подвергалась давлению со стороны сторонников запрета в Великобритании и роста производства в Китае и других странах. Текстильные фабрики компании нуждались в постоянном уходе, начинала сказываться растущая конкуренция со стороны Японии, а ее хлопкопрессовый бизнес шел на убыль: Отчет директоров за 1894 год показал убыток, который объяснялся тем, что "большая часть хлопкопрессового бизнеса... теперь осуществляется за границей, а также [из-за] низких тарифов, взимаемых вследствие острой конкуренции". В течение многих лет компанию по прессованию возглавлял Сулейман, а после его смерти Фарха занял пост президента и председателя правления, что также было беспрецедентно для того времени. Под ее руководством прибыль прессовальной компании несколько возросла, хотя компания жаловалась, что спрос на прессование в Бомбее был невелик.

Письмо Фархе от ее младшего брата Эзры из лондонской штаб-квартиры через несколько месяцев после ее официального назначения свидетельствует о сложности вопросов, которые ей пришлось решать в качестве управляющего партнера. Эзра выразил обеспокоенность тем, что Первая китайско-японская война, начавшаяся в предыдущем году, наносит ущерб торговле опиумом, а финансовая ситуация в Китае ухудшается, и попросил Фарху взвесить возможность инвестирования в американские облигации и возможность назначения на высокий пост в компании.

Даже пассивные инвестиции компании оказались под угрозой. В предыдущие десятилетия David Sassoon & Co. выбирала эти инвестиции, получая в основном солидные доходы, но общие интересы и оценка возможностей, благодаря которым это стало возможным, расшатались. Влияние Альберта ощущалось все меньше, и другие члены семьи стали требовать возможности принимать решения. Такое положение дел начало складываться в 1880-х годах, и его последствия ощущались еще долго. В одном из таких случаев партнеры отправили в Гонконг младшему сыну Дэвида Фредерику письмо, в котором упрекали его за неодобренные и неуместные инвестиции:

Вы участвовали в синдикате для Oriental Bank, Fringe [sic] Hotel и еще одного банка. Мы хотели быть только в первом. Вы не имеете права представлять фирму в синдикатах, не одобренных Абдаллой и другими партнерами. Вы проявляете невнимательность и ставите свои личные интересы выше интересов фирмы.

Пройдет еще десять лет после этого инцидента, прежде чем Фредерик будет принят в число генеральных партнеров в 1896 году. Но это не значит, что за прошедшие годы инвестиции прекратились. За полдесятилетия, прошедшие с тех пор, как Фарха впервые вошел в офис Сассуна в качестве дублера Сулеймана, фирма расширила свою деятельность в Китае, выйдя за рамки своего основного опиумного бизнеса. Фирма была представлена в совете директоров компании Hong Kong and Whampoa Dock Company. Его председателем был Сулейман, а после его смерти председателем совета стал Шеллим Эзекиль, зять Дэвида Сассуна. Остальные члены совета состояли из представителей индийских купеческих семей. Фирма также выступала агентом багдадской компании Pulsometer Engineering Company и пыталась поставить в Бахрейн насосы, способные поднимать воду на высоту девяносто футов. Компания также пыталась получить разрешение на использование пароходов на Тигре и Евфрате для ведения возросшей торговли с Багдадом (султанский двор отклонил их просьбу, поскольку пароходы ходили бы под британским флагом, а попытки компании лоббировать интересы османов через лорда Солсбери, министра иностранных дел того времени, ни к чему не привели). Более успешно компания приобрела контрольный пакет акций пароходной компании Персидского залива, созданной в 1892 году, которая работала в портах Персидского залива.

Вызовы встречались, возможности использовались, и Фархе удавалось жонглировать всеми этими трудностями и решениями, как Сулейману. Ее внимание к деталям также вошло в легенду, и это тоже объяснялось изучением тонкостей Библии и Талмуда. Безусловно, она заслужила уважение своих сотрудников; один из них, отвечавший за строительство бунгало, о ее спецификациях стыдливо написал: "Вы правы (как это обычно бывает)". Вскоре некоторые ветераны стали сравнивать ее с прадедом Дэвидом. Она даже возродила его старое правило, которое давно отошло на второй план: Вся корреспонденция должна рассматриваться в тот же день. Под ее энергичным руководством центр власти в компании заметно сместился на восток, подальше от штаб-квартиры Сассунов на Лиденхолл-стрит, 12 в Лондоне.

Ее успехи не уменьшили обычных распрей и склок между подразделениями по поводу ассигнований и бюджетов, которые теперь входили в ее компетенцию. Почти в каждом меморандуме после смерти Сулеймана говорилось о междоусобицах между старшими сотрудниками, как членами семьи, так и нет, и их попытках выбить для себя больше обязанностей под новым руководством. Еще одним вопросом, который становился все более запутанным, было налогообложение. Представление о подоходном налоге можно получить из одной из служебных записок: В ней объясняется, что каждый партнер платил налоги индивидуально, хотя если прибыль начислялась через филиал, то платить должен был филиал. Налоговых инспекторов в Англии "не волновало, были ли налоги уплачены в Бомбее уже со сделок и инвестиций, если только [партнеры не могли] доказать, что [они] заплатили за эти прибыли или доходы в Лондоне. Позже они могут возместить двойное налогообложение, но все сборщики налогов действительно знают, что такое грабеж".

Еще менее приятным было распоряжение имуществом любимого мужа, которое было окутано бюрократией, на решение которой ушло много лет. На момент смерти Сулеймана его инвестиции включали мельницы, прядильные компании, банки, компании по продаже недвижимости и долю в Королевском яхт-клубе в Бомбее - всего более 4,76 миллиона рупий (примерно 15,6 миллиона долларов по сегодняшней стоимости). Его личные активы и активы компании были безнадежно перепутаны, а некоторые были унаследованы от других членов семьи, что еще больше усложняло дело с наследством. К концу первого года своего правления Фарха была завалена должностями директоров и председателей компаний, которые она приняла, включая должность директора и президента компании Sassoon & Alliance Silk Mills Company, Sassoon Pressing Company и Sassoon Silk Mills Company.

По дороге из офиса домой в конце рабочего дня Фарха часто посещала одну из текстильных фабрик, принадлежавших компании в Бомбее, чтобы пообщаться с управляющими и узнать их мнение о проблемах текстильного бизнеса. Она попросила Лондон каждые две недели готовить "табличную сводку" о доходах с фабрик, принадлежащих семье, чтобы помочь ей контролировать их, а Ливерпуль и Манчестер - присылать отчеты о шерстяных аукционах и свежие новости о состоянии текстильной промышленности. Она искала информацию о состоянии конкуренции, и ей присылали записки о мельничной промышленности в Японии и о трудностях, с