собой есть? Опускаю одну ручку пакета, тянусь к горлышку бутылки вина и…

— Не дергайся, — мое запястье резко перехватывают, а сзади в спину утыкается что-то тупое. — Руку медленно убрал, — шепотом в ухо и ощутимый толчок по почкам.

Убираю руку и поднимаю вверх.

Всё нормально.

Тук-тук-тук-тук….

Он толкает меня в сторону, уводя от лифтов к пожарной лестнице.

Блть.

Ублюдок знает, что там нет камер.

Подталкивает в спину и прикрывает за нами дверь.

На лестничном пролете мы одни и вероятность того, что кто-то будет спускаться пешком при наличии трех действующих лифтов — сводится к нулю.

Всё нормально.

Тук-тук-тук…тук-тук…

— Не оборачивайся, — пытаюсь узнать его голос. Или хотя бы запомнить. Хриплый, низкий, глубокий. Не пацан. От 25 до 30. Крупный. Всё нормально. Блть. — М-м-м… — сгибаюсь по полам. Почки, с-с-сука…

— Стоять, — он хватает за шею, делая захват локтем. Душит. Воздух. Его нет. В ушах долбит мой собственный пульс. Слышу, как разбивается бутылка, мои руки свободны, и я хватаюсь за его локоть, надеясь отцепить, но мразь впечатывает меня мордой в стену, и в нос ударяет запах алкоголя и моей крови. — Тебе привет просили передать, — я чувствую и слышу, как хрустит переносица, но сдерживаюсь, чтобы не заорать. Адская боль простреливает нутро, но моментально блокируется шоком.

— Принял. От кого? — кашляю и сплевываю кровь. Ублюдок по-прежнему вжимает меня в стену, удерживая руки за спиной.

— Что-то ты такой не сообразительный, Адвокат, — удар коленом по почкам. М-м-ммм… — На девочку, говорят, чужую позарился. Не по-пацански как-то. Ты же умный, братка, зачем тебе проблемы? — дергаюсь, но получаю новый удар. — Тихо. Девочку в покое оставь, — чувствую, как ослабевает его захват и слышу копошение.

Я хочу что-нибудь сделать, но головокружение уносит мое сознание. Пелена седой мглой застилает глаза. Не спать, Романов. Не спать. Он разворачивает меня лицом к себе, но мои ноги не держат, и я оседаю по стенке, прижимаясь затылком.

Не спать.

— Красивая, правда? — пинает по ногам и сует в лицо телефон. — Сюда смотри, Адвокат.

Меня отключает, но я изо всех сил борюсь с собой.

Всматриваюсь в экран, на котором …. блть… Вскакиваю и кидаюсь на ублюдка.

— Только тронь ее, сука. Убью, — моих сил не хватает, и я падаю на колени. Сжимаю кулаки и хочу выть.

Рита.

На его экране — фото Риты, выходящей из танцевального клуба…

44. Константин

— Учти, Адвокат, два предупреждающих звонка уже было. Третий будет последним. Как в театре, — не могу рассмотреть его лица, кроме подбородка. Он не поднимает высоко головы нарочно, скрываясь под капюшоном. — Слабость у меня к молоденьким девочкам. Ты меня услышал?

— Где моя дочь? — сиплю я. Мой хриплый голос и лающий кашель отражается от стен подъезда и эхом разносится по этажам. Смесь из паники и дичайшей ярости сводит судорогой конечности и сворачивает в болезненный узел.

— Ты. Меня. Услышал? — нарочито медленно проговаривает эта мразь, опускаясь передо мной на корточки.

— Услышал, — сейчас я согласен на все, только пусть скажет, что с Ритой.

— Вот и договорились, Адвокат, — хлопает меня по плечу и встает. — А с красавицей твоей все хорошо, — подходит к двери, ведущей на выход. — Пока хорошо.

Закрываю глаза и глубоко выдыхаю. Я не слышу ничего кроме своего свистящего дыхания и пульса в ушах.

Хлопаю себя по карманам в поисках телефона. Он в двух метрах, но у меня нет сил до него дотянуться и мне приходится пододвинуть его ногой. Запястье простреливает адской болью, когда пробую на него опереться, чтобы перевалиться на бок. Из носа потоком струится кровь, но мне настолько сейчас плевать, что отчаянно слизываю ее языком.

Мой телефон разрезает тишину лестничного пролета звонком. Кончиками пальцев стопы мне удается подтащить мобильный к себе, но дрожащие руки не слушаются и я, матерясь, пробую принять вызов, скользя по разбитому дисплею.

И у меня получается.

— Папуль, ты звонил? — голос дочери, как долгожданное обезболивающее для моего тела. Блть, я ненавижу слезы, но сейчас мои собственные слезы облегчения застилают глаза. — Я задержалась с тренером, но уже подбегаю к подъезду, — звонкий голосок Риты успокаивает, но тут же вспышкой ослепляет — ублюдок может быть рядом.

— Рита, с тобой все хорошо?

— Всё отлично, пап. Что случилось? — облегченно выдыхаю.

— Рита, — хриплю, — рядом с тобой кто-нибудь есть?

— Пап, че у тебя с голосом? Ты заболел? — настораживается Марго.

— Рита, — мой язык еле ворочается, но я упрямо собираю в себе крошки терпения и силы. — Посмотри по сторонам.

— Нуу-у…нет никого…А! Вон сосед с 15 этажа идет, тот, у которого куча собак.

— Иди к нему и заходи с ним в подъезд.

— Пап, что случилось? Ты меня пугаешь.

— Рита, делай, что я говорю, — откашливаюсь в сторону. — Потом иди не к лифту, а сворачивай к лестнице.

— Пап?

— Не отключай вызов, Рита, — надсадно дышу. — Ты идешь?

— Иду. Пап, мне страшно, — голос дочери приобретает панический оттенок. Но утешитель из меня сейчас никакущий, поэтому сжимаю зубы до скрежета и ненавижу себя за то, что пугаю своего ребенка.

— Иди, Рита. Ты в подъезде?

— Да. Я прошла консьержку. Здравствуйте, Шодия.

И только когда открывается дверь, и в дверном проеме появляется голова дочери, телефон из моих рук выпадает.

— Папа! Па-ап!

Щурюсь, потому что неистовый вопль Маргариты резонирует и отдает головной болью в висках.

Моя малышка бросается ко мне и падает рядом на колени.

— Папочка, папочка, папочка. Ты ранен? Что случилось пап. М-ммм, — из ее глаз уже вовсю падают слезы. Поднимаю руку и касаюсь родных волос, с наслаждением понимая, какая ценность сейчас в моих руках.

— Папа, что делать? Полицию? Мне вызвать полицию? Или скорую? Да, скорую, — Марго хватает телефон и судорожно тычет в экран.

— Рита, — сиплю. — Рит, угомонись. — Ничего не надо, — пока не надо. Потом. Тогда, когда я буду уверен, что она в безопасности. Я разберусь. Со всеми разберусь.

— Нет? Пап, ты спятил? На тебе живого места нет. М-м-мм, — ревет дочь.

— Рита, помоги, — вытягиваю руку.

— Д-да, да, сейчас, — моя смелая малышка помогает подняться и я заваливаюсь на нее. Не понимаю, как ей удается удержаться, а не грохнуться вместе со мной. — Во так, давай. Я держу.

Еле ворочая ногами, бредем до лифтов. Чувствую, как начинает закладывать нос. Сломан к чертям. Дышу через рот, пугая Риту хрипами. Она тоненько плачет. И я вместе с ней. Мое сердце плачет.

Выходим на нашем этаже и семеним к двери. Рита заносит руку, чтобы постучать, но я ее останавливаю.

Приваливаюсь к стене, откидывая голову назад.