Людвиг разделял мнение товарища. Не сговариваясь, они попятились, давя спинами листья хмеля, в спасительный переулок. Не самый правильный поступок, как выяснилось. Их крадущиеся движения привлекли внимание. Мрачный косоносец внезапно остановился и крикнул:

— Тут ещё один из них! Ловите!

«Почему один? Нас ведь двое», — вспыхнуло в голове у Фромбергера, пока он перепрыгивал через забор вокруг цветника.

«Зачем я бегу? Разве я вор?» — подумал он, мчась по переулку.

Но останавливаться было нельзя. Рядом, тяжело дыша, топотал Людвиг. Сзади настигали товарищи косоносца. Студиозусы изо всех сил ускорились. Погоня вроде бы отстала.

Они стояли в начале узкой улочки, криво взбирающейся на небольшой холм.

— Не понимаю, что за наваждение? — задыхаясь, спросил Альбрехт товарища. — Зачем они бросились на нас?

— Не на нас, а на тебя, модник, — зло ответил Людвиг. — Одеваться скромнее нужно. Люди революцию делают, а ты в бахроме разгуливаешь. Они тебя явно за какого-нибудь... сенатора приняли.

— Меня? Да навряд ли. Видишь ли, сенаторы...

— Тихо! — Людвиг сдавил ему руку. — Слышишь?

Переулок наполнился шумом погони. Появился несчастный ландскнехт. Как он здесь оказался — одному Богу известно. Видимо, кривые улочки сообщались самым причудливым образом.

Преследователи показались в переулке. Ландскнехт заметался и упал, споткнувшись о булыжник. Студиозусы рванулись было вверх, но остановились и попятились. С холма навстречу им мчался всадник.

— Это его коняга! — выкрикнул незнакомец на скаку. Альбрехт почувствовал руки на своих плечах, и тут же его туго обмотали верёвкой. Безуспешно подёргавшись, он оглянулся и увидел связанного Людвига. Ландскнехт лежал на мостовой лицом вниз. Один из преследователей поставил ногу на его спину.

— Он... на этой лошади... Пытался моих детей затоптать! — задыхаясь, прокричал незнакомый всадник. — Сейчас сам сдохнет под копытами. Отойди от него, Конрад! Но! Но! Вперёд, тварь!

Лошадь стояла, не желая топтать лежащего. Тот, не удерживаемый больше ничьими ногами, начал осторожно отползать.

— Сахарным овсом он кормил тебя, шкура? — сидящий на лошади изо всей силы взгрел её кнутом. Животина покорно двинулась вперёд и аккуратно переступила через ландскнехта.

— Конь не будет топтать лежащего, — заметил Конрад, покручивая в руках кинжал.

Вышел косоносец:

— Не надо давить, не по-людски это всё же. Дайте я.

— Нет, я! — заорал всадник. В руках у него оказался пистолет, которого Альбрехт ранее не заметил, испугавшись лошади.

Глаза ландскнехта расширились от ужаса. Он вскочил и бросился бежать, но Конрад прицелился и метнул оружие точно между лопаток беглеца.

Тот снова упал.

— Подожди! Не лишай меня! — завопил всадник и выстрелил, но, судя по всему, напрасно.

Закончив расправу, бунтовщики вспомнили о связанных студиозусах.

— А вы кто? — грозно вопросил всадник. — Всех честных горожан предупредили сегодня не соваться на улицу.

— Мы странствующие студенты, — смиренно ответил Людвиг, — пришли в Мюльхаузен только утром. Откуда нам знать?

— Мы приняли их за ландскнехтов или за людей бургомистра, — объяснил Конрад. — Куртка у него — сами видите. А главное, они увидели нас и — ну бежать.

— Всё это подозрительно, — всадник оглядел пленников. — Киньте их пока в какой-нибудь подвал. Вечный совет с ними разберётся.

Людвиг произнёс спокойно:

— Вы понимаете, кого хватаете? Мы гнём спины ради свободы для работающих и получаем такую благодарность...

— Это где ж вы спины-то гнёте? — недоверчиво поинтересовался косоносец.

— В печатнях, главным образом. Летучие листки читаете? Вот мы их и делаем.

— Да листки и магистрат делает, и даже торговцы, какие побогаче. Удивили тоже!

— Спросите кого-нибудь в печатне Вечного совета, — твёрдо сказал Людвиг, — я уверен: они слышали о нас и о наших трудах.

— Смотри, про печатню знает, — шепелявя, пробормотал бунтовщик, вооружённый палкой с шариком. Альбрехт вспомнил: кажется, это была молотилка, только хитро усовершенствованная шипами. — Может, их бургомистр подослал.

— Вот ещё! Ходить спрашивать! — раздался голос всадника. — В подвал, и дело с концом. Есть люди, которые быстро разберутся.

— Слушай, а печатня-то здесь, за углом, на Клостерштрассе, — вмешался Конрад, — пойдём спросим.

Студиозусов поволокли вниз по улице. Всадник уехал в другую сторону. Труп ландскнехта так и остался лежать на дороге.

«Зачем Людвигу отсрочка? — думал Альбрехт. — Эти страшные люди быстро поймут, что их водили за нос, и разозлятся ещё больше».

Улица за углом вся заросла деревьями и кустами. Связанных пленников дотащили до неприметного дома песчаного цвета и втолкнули внутрь.

Там царил полумрак — из-за разросшихся веток, закрывших окна.

— Вольдемар здесь? — спросил Конрад.

— Я, — ответил немолодой человек в фартуке и очках. Согнувшись над столом, он сортировал литеры.

— Знаешь этих? — Конрад показал на пленников. Тот покачал головой.

— В первый раз вижу.

— Наврали, стало быть, — мрачно сказал косоносец, снова берясь за косу.

— А вы у художницы нашей спросите, может, она знает, — предложил печатник. — Альма, пойди сюда!

— Хватит делать из меня дурака! — возмущался Альбрехт. — Я не верю в такие совпадения!

— Не веришь и не верь. При чём тут я? — утомлённо, уже в который раз говорил Людвиг. — Я вообще тебя не понимаю. Так мечтал её найти и теперь недоволен?

— Чему радоваться? Ты всё это время знал, где она, и молчал!

— А вдруг нет?

Они пререкались при Альме, невозмутимо рисующей иллюстрации к календарю. Наконец она не выдержала:

— Господа студенты, если вы дурно воспитаны — это ваше дело. Я спрашиваю другое. Вы собираетесь работать? Нам задали восставшего крестьянина. Его нужно восславить.

— До вашего крестьянина я должен набрать «Защитительную речь» — напомнил печатник Вольдемар. — Мюнцеру не терпится обрушить её на голову профессору Мартинусу.

— Он там осыпает Лютера всеми мыслимыми проклятьями. Называет: василиском, драконом, аспидом, архиязычником, архидьяволом и стыдливой вавилонской блудницей. Говорит: дьявол сварит его в его же собственном соку, — поспешно затараторил Людвиг, стремясь уйти от выяснения отношений.

— Ладно, не дрожи! — примирительно сказал Альбрехт. — Пока мне здесь работы нет, пойду себя немного прогуляю, взгляну на башни стройные Мюльхаузена.