— Неудачи пока еще не бывало, — Ярроу Гобель понял намек насчет «молчаливых усилий» и побрел в другой конец Совиной Пещеры.

Сова вернулся к своим нелегким трудам. Ярроу Гобель этого еще не знал, но сегодняшний обед, безотносительно к качеству блюд, должен был стать не слишком приятной оказией.

Ибо Сова наконец готов был признать свое поражение. Через генерального инспектора он получил достаточное финансирование для идентификации всех, кто работал с банками данных Паллады и вообще был на Палладе в конце войны. Многие погибли в последнем сражении, а большинство остальных уже умерло — ничего удивительного, ибо это случилось четверть столетия тому назад, — но Сова лично связался со всеми уцелевшими и подробно их расспросил. Никто не смог рассказать ему ровным счетом ничего о стирании данных, касающихся астероида Мандрагора. Никто даже не помнил названия переоборудованного рудовоза «Океан».

Другая блестящая идея Совы также закончилась полной неудачей. Вычисления потребовали целую вечность, но в итоге он все-таки получил траектории спасательных капсул, баллистически запущенных с «Океана» перед тем, как «искатель» его уничтожил. Все капсулы были направлены в сторону Внутренней системы, имея в качестве ближайшей планеты и логического места для приема сигнала бедствия Марс.

Там определенно не было недостатка в сигналах бедствия. Война только что закончилась, и суда, пострадавшие в последних катастрофических баталиях, были разбросаны по всему космосу от Земли до Пояса.

Причем записи о тех сигналах бедствия и спасательных операциях не были утеряны. Они хранились в архивах Цереры. Сова исследовал все записи до единой, проверяя идентификации кораблей, положения капсул и характеристики спасенных. И не нашел ничего необычного — ничего, что заставило бы его предположить, что хотя бы один из тех спасенных находился в капсуле, выпущенной с «Океана». Тогда он продвинул вычисления и поиск на целых два месяца после окончания войны — на то время, за которое ограниченные запасы кислорода, воды и пищи в любой капсуле гарантированно должны были закончиться. И опять ничего не обнаружил. Отсюда вытекало, что спасательные капсулы с «Океана», куда бы они ни ушли, уцелевших в себе уже не содержали.

Сегодня вечером Ярроу Гобель ожидал доклада о ходе расследования. Свою часть сделки он выполнил: обеспечил финансирование в обмен на периодические визиты в Совиную Пещеру ради деликатесного обеда и обсуждения Великой войны. Однако докладывать, по сути, было не о чем. Никакого «хода» расследование не получило.

Сова начал подносить полные тарелки к приготовленному для них столу.

— Еще две минуты.

— Что это? — Гобель стоял в дальнем конце помещения, изучая плоскую коробочку сантиметров тридцать шириной. — Похоже, что-то новое.

— Действительно, новое — и неожиданное. Подарок Церерского музея. Как оценка той небольшой работенки, которую я проделал, прослеживая судьбу одного пропавшего экспоната. В этой коробочке находится управляющий диск для «Шутихи». Только это и осталось от марсианского флота в сорок кораблей, который принимал участие в битве при Психее. Посылка прибыла, когда я уже готовил обед, так что у меня не было возможности как следует ее изучить. Согласно ярлыку, диск находится в превосходном состоянии, и его, судя по всему, еще можно прочесть. Посмотрите… если вам интересно.

Последняя фраза была попыткой Совы иронизировать. Генеральный инспектор был одержим всеми аспектами Великой войны, и его интерес к диску «Шутихи» был заранее гарантирован. Расставляя блюда на столе, Сова немедленно услышал шелест жесткой обертки, за которым последовал скрип крышки и слабый щелчок.

— Будьте добры принести его к столу, — сказал Свами Савачарья. — Поскорее, пожалуйста. — В его голосе прозвучала редкая настойчивость. — Этот соус необычайно деликатен. Любая задержка разрушит его букет.

Ответа не последовало. Никакого звука приближающихся шагов. Сова, с соусницей в руках замерший над тарелкой, бросил раздраженный взгляд в другой конец помещения. Одной из причин, почему он мог переносить визиты Ярроу Гобеля, стало то, что генеральный инспектор довольно неожиданно оказался наделен весьма чувствительным нёбом и разборчивостью в еде.

Гобель стоял, склоняясь над открытой коробочкой. Лица его не было видно, но что-то странное присутствовало в его полной неподвижности. Сова поставил соусницу на место, с сожалением взглянул на обремененный блюдами стол и направился в другой конец каземата.

На полпути туда он помедлил. Связь событий была слишком явной, чтобы так просто ее проигнорировать. Неожиданная посылка. Ее обнаружение Ярроу Гобелем. А теперь — молчание и застывшая поза.

— Инспектор? — Сова не стал подходить ближе, а сдвинулся вбок и пригнулся — так, чтобы он смог взглянуть на обращенное вниз лицо.

Гобель снова двинулся, позволяя открытой коробочке выпасть из его ладоней на пол. Сова испытал облегчение, которое тут же испарилось, стоило ему только увидеть лицо генерального инспектора. Оно было пустым, лишенным всякого выражения.

— Где я? — озадаченный вопрос словно бы произнес непонимающий голос ребенка. — Что случилось?

— Вы в полной безопасности, — Сова отступил на пару шагов. Крышка коробочки была по-прежнему приоткрыта. — Сядьте вон в то кресло, справа от вас. Вы знаете, кто вы?

— Конечно, знаю, — голос стал энергичнее. — Я Ярроу Гобель. А вы кто?

— Я Свами Савачарья. Пожалуйста, сядьте, — Сова протянул руку к коммуникационному пульту и стал говорить в ту сторону. — Скорую помощь. Срочно, ко мне. Нет, не могу вам сказать, есть ли по-прежнему опасность — в отношении меня или кого-то другого. Но мне следует предположить, что она еще должна оставаться. — Он снова повернулся к генеральному инспектору. — Итак, Ярроу Гобель, я хочу, чтобы вы сделали то, что я вам скажу. Прежде всего, сядьте и не двигайтесь. К нам очень скоро прибудут гости.

— Хорошо, сэр, — Гобель наконец сел и стал с любопытством оглядывать рассеянное повсюду содержимое Совиной Пещеры. — Какое странное место.

— Вы не помните, вы раньше здесь бывали?

— Нет, я здесь никогда не бывал. Я в этом уверен. А почему я сейчас здесь? Почему я не в школе?

Восемь часов спустя Свами Савачарья запер скользящую дверь каземата, направился к своему любимому креслу и, дрожа, осел в него.

То был вечер множества унижений. Сова мог насчитать по меньшей мере четыре таковых.

Первое: кто-то имел беззастенчивость вторгнуться в неприкосновенное пространство Совиной Пещеры с тем, что можно было расценить только как опасное оружие. Следовало признать, что медперсонал Ганимеда не обнаружил у Ярроу Гобеля каких-либо физических повреждений. Они идентифицировали синтетический нейропередатчик, извлеченный из посылки, и теперь работали над расшифровкой молекулы, которую этот передатчик запустил генеральному инспектору в мозг через гематоэнцефалический барьер. Они также утверждали, что со временем — скажем, месяцев через пять-шесть — Гобель полностью восстановит свою память и свой взрослый разум. Тогда он уже не будет тем восьмилетним ребенком, который приветствовал их сегодня вечером в Совиной Пещере.