— О, ваше преосвященство, я боялась сеньора Пау, — заговорила Хустина, пятясь, словно пыталась втиснуться в какое-то тесное пространство окружающего ее мира. — Думала, что если он узнает, то убьет меня. И сейчас так думаю. Но я узнала, что сегодня утром он уехал, сеньор Роже Бернард тоже, поэтому осмелилась приехать, притом меня подвез на телеге кто-то ехавший на рынок.

— Останетесь здесь до тех пор, пока вам не позволят уйти, — сказал Беренгер. — Мы должны обсудить ваши обвинения перед тем, как принимать какие-то меры.

— Бернат, мой врач будет ждать меня в кабинете, — сказал епископ, когда они вышли из комнаты. — Когда письменные показания будут готовы, будь добр, принеси их туда. И ты тоже, капитан, поднимись. Жду вас в скором времени. Я хочу побольше узнать о сеньоре Сибилле.

Исаак ждал в коридоре у кабинета епископа.

— Отлично, — сказал Беренгер, пройдя мимо него и оставив дверь открытой. — Сделайте что-нибудь с этим противным коленом и расскажите, что знаете, о сеньоре Сибилле.

— Ничего, ваше преосвященство, — сказал врач, сев на скамеечку, где ему было удобно массировать колено прелата. — Не считая того, что она, как будто, совершенно здорова и выросла в горах неподалеку от того места, где родился наш бедный Раймон. Она сказала, что в ее деревне все знают историю сеньора Раймона, что отец забрал его из семьи и увез в Льейду. Собственно, я полагаю, что она знает об этом больше, чем знал он.

— Ага, — сказал епископ. — Чувствую, мое настроение улучшается с каждым движением ваших искусных пальцев. Пришел Бернат, и я хотел бы, чтобы вы услышали то, что мы только что выслушали относительно смерти Раймона. Бернат, пусть зачитают показания.

Пока писец читал написанное ясным, бесстрастным голосом, Исаак продолжал массировать икру епископа и область колена. Покончив с этим, взял полотенце, которое Хорди, личный слуга епископа, набросил ему на ногу, вытер оливковое масло с колена Беренгера, а потом со своих рук.

— Думаю, эта женщина лжет, — сказал Исаак. — Хотя, возможно, нечто подобное могло произойти.

— Вы не думаете, что Пау и Роже Бернард виновны? — спросил Беренгер.

— Это очень бы меня удивило, — ответил Исаак. — Разве что кто-то из них сумасшедший, но ни один не выказывает никаких признаков помешательства. Притом, какую пользу могла бы принести кому-то из них смерть сеньора Раймона?

Разговор их прервал стук в дверь и быстро вошедший посыльный привратника.

— Ваше преосвященство, — сказал мальчик, — сеньор Пау Форастер во дворце и очень хочет увидеться с вами по весьма срочному делу.

— Не знаю, зачем я ездил туда, — сказал епископ. — Если б сидел в этой комнате достаточно долго, на мой порог явились бы все, кого мне нужно видеть. Отведите служанку Хустину в большой зал для заседаний, — добавил он. — Поговорим там с ними со всеми.

Мальчик испуганно огляделся.

— Прошу прощенья, ваше преосвященство, — сказал он. — Но Хустина исчезла из той комнаты. Никто не видел, как она уходила, и никто не знает, куда ушла.

— Пришли ко мне привратника, — велел епископ вкрадчивым от ярости голосом. Мальчик быстро шмыгнул за дверь. — Как могут быть все настолько глупыми, чтобы позволить этой женщине уйти из дворца?

— Она сказала, что боится его, — сказал Бернат. — Страх иногда заставляет людей делать поразительные вещи.

— Если эта женщина не боится меня, — сказал Беренгер, — то очень сомневаюсь, что боится сеньора Пау.

— Видимо, она больше боится того, что он может сказать, — заметил Исаак. — Очень может быть, что это будет противоречить некоторым подробностям в ее показаниях.

Поначалу Юсуф старался держаться подальше от дороги, думая, что бывшие попутчики могут его догнать. Двигаясь параллельно ей, он мог избавиться от опасной или по крайней мере неловкой встречи. Потом обнаружил, что в его выборе есть серьезные недостатки. Он не учел, что эта дорога проходит по скалистой местности столько времени, сколько здесь живут люди, потому что все другие пути крайне затруднительны. Осторожно вернулся на нее и заставил свою маленькую кобылу прибавить шагу.

Луна, всего ночь-другую бывшая полной, взошла вскоре после заката и была достаточно яркой, чтобы освещать Юсуфу путь. Но по мере следования леса разной густоты по обе стороны дороги закрывали свет, и по мере того, как сумерки медленно сгущались, луна почти не светила ему из-за полога стволов и листьев.

Юсуф поехал медленней, чтобы привыкнуть к темноте, потом луна поднялась высоко над ним, лучше освещая дорогу. Он подумал, что нужно прибавить аллюра и сохранять его всю ночь. Но прошло по меньшей мере два часа с тех пор, как далекий колокол прозвонил к заутрене, а его кобыла слабела. Дорога поднялась на небольшой гребень, и Юсуф остановился. Впереди она круто спускалась по лесистому склону.

— Ну, все, девочка, — сказал Юсуф. — Остановимся здесь, чтобы нам обоим не сломать себе шею.

Он въехал в лес и спешился. Кобыла негромко заржала и потом решительно пошла по склону между деревьями. Когда Юсуф догнал ее, она опускала голову в небольшой ручей.

— Это место не хуже любого другого, — сказал мальчик и растянулся на мягкой лесной подстилке, держа руку на рукоятке кинжала.

Юсуф так устал, что проспал глубоким сном два-три часа, несмотря на голод. На рассвете проснулся, слыша щебет птиц и какой-то другой непонятный звук. Чуть приподнял голову и огляделся. Не увидел ничего, кроме спящей поблизости кобылы. Потом снова услышал тот же звук.

— Кажется, он просыпается, — произнес кто-то по-арабски.

— Пни его, — донесся другой голос из-за близкого дерева.

— С какой стати вам пинать меня? — спросил Юсуф. — Я ваш соплеменник.

За едой из хлеба и турецкого гороха с оливками, которую эти люди разделили с ним, Юсуф рассказал им свою историю — вернее, ту ее часть, какую, по его мнению, они могли оценить.

— Хуже всего, — сказал он наконец, — что я не знаю, где нахожусь, и не могу никого спросить, потому что вся эта местность кажется враждебной.

Те оба засмеялись.

— Ты находишься в Валенсии. И мы здесь не столько враждебны, сколько осторожны, даже подозрительны, — сказал первый. — Нам приходилось много сражаться. Многие были убиты. Наших жен и дочерей насиловали и убивали или уводили в рабство. Время было нелегкое.

— Тебе повезло, что ты вовремя проснулся, — сказал второй. — Мы решили, что ты бандит. Они есть поблизости.

— Думаю, бандитами были и те люди, которых я покинул, — сказал Юсуф. — Они путешествуют с двумя телегами оружия.

— Оружия? — переспросил первый. — Трудно поверить, — небрежно добавил он. — Уверен, что там была не шерсть или кожа? Проезжающие здесь торговцы большей частью возят их.

— У них было столько шерсти, сколько нужно, чтобы связать пояс, и достаточно кожи, чтобы повесить меч или надеть под кольчугу, — сказал Юсуф. — Не больше.