23-й день месяца Урожая, 1852 год

– Я не понимаю, – сказал Дауд. – Последствия? О чем ты говоришь? И откуда ты это знаешь?

Билли подняла руку.

– Никаких вопросов. По крайней мере пока. Сперва нужно вытащить тебя из беды. Потом поговорим.

– Беды?

– Эта парочка, – сказала Билли. – Девлины. Они выслеживали тебя по Островам не для того, чтобы помочь. Они выслеживали тебя, чтобы убить.

Дауд прошипел сквозь зубы.

– Хотел бы я на это посмотреть, – сказал он.

– Волноваться стоит не из-за них.

Билли подошла к двери. Прислонила к ней ухо, прислушиваясь.

Дауд присоединился, наблюдая за каждым ее движением, вслушиваясь в ее дыхание и биение сердца, пока она напрягала слух, чтобы понять, что происходит в коридоре.

Сколько лет прошло? Пятнадцать? Она была из молодых «китобоев», его самым выдающимся учеником, и он лично занимался ее тренировкой, наблюдая, как она стремительно растет в иерархии банды наемных убийц. В Билли Дауд увидел преемницу, увидел дремлющий в ней потенциал в первую же ночь, когда позволил проследить за ним до логова «Китобоев» и предложил выбор – умереть или присоединиться. И даже годы спустя, когда она предала его ради Далилы, он пощадил ее, отправив в изгнание.

Так же поступил с ним Корво Аттано.

Пятнадцать лет. Дауд за это время изменился. Он стал совершенно другим человеком, причем намеренно. Но даже без выбранной им самим миссии сбежать от прошлого годы смягчили его.

Возможно, с Билли все было так же. Она стала старше, конечно. И физически изменилась больше него… Дауд все еще не понимал, что значат ее светящийся красный глаз и волшебная рука.

И как она вообще появилась в пустой комнате…

– Они здесь, – сказала она.

Дауд оторвался от своих мыслей, когда Билли отвернулась от двери, жестом попросив его отойти.

– Кто здесь?

Билли шагнула к нему.

– Слушай – и слушай внимательно. Как только мы выберемся, я все объясню, но прямо сейчас следуй за мной во всем, – она бросила взгляд на дверь. – Я такое уже видела. Если все будет как в прошлый раз, эти двое уже сбежали, чтобы спасти свои шкуры.

Дауд нахмурился.

– Как в прошлый раз? Что это значит…

– Нет, Дауд, слушай меня. Прямо сейчас существуют люди, которые считают тебя главной угрозой стабильности Империи и что ты должен быть устранен любой ценой. За этой дверью целая армия. Они пришли убить тебя, чтобы защитить Эмили… императрицу.

Дауд провел пальцами по волосам, оглядывая Билли. Она держалась уверенней, чем раньше, переменившейся, но все-таки прежней Билли. Он знал, что она говорит правду. Вопросы подождут – включая вопрос о том, откуда она знает, что происходит. Тем временем…

Билли показала на другую сторону комнаты.

– Оставайся здесь – сказала она. – Я сама разберусь. Я приду, когда будет безопасно.

– Может, ты и была моей лучшей ученицей, – сказал Дауд, – но мне не нужно, чтобы ты сражалась за меня.

– Нет, в этот раз нужно. Поверь мне. Я видела это так часто, что уже сбилась со счета.

Дауд был озадачен, но… вопреки всему, вопреки их прошлому – он ей верил. Он не представлял, откуда она взялась, – но Билли явно знала, что делать.

Она подождала, пока Дауд отойдет, затем кивнула – больше себе, чем ему, и открыв дверь, выскользнула в болезненный желтый свет коридора.

Там было пусто и тихо, из звуков – лишь мягкий скрип сапог Билли по гниющим половицам и слабое жужжание тусклых ламп. Они мерцали, отчего тени в проходе танцевали, пока она кралась к двери в конце. Воздух был жаркий и тяжелый, пах плесенью и землей.

Она добралась только до середины коридора, когда все началось. Быстрее, чем она помнила, но ведь каждый раз, когда она возвращалась, чтобы спасти его – спасти мир, – все менялось.

Они вышли из дверей по обеим сторонам коридора. Всего шестеро; меньше половины наемников, которых знала Билли, но в проходе было слишком узко, так что драка предстояла сложная. Это лишь первая волна.

Они были вооружены дубинками, ножами и пистолетами, но в рукопашной в узком проходе главным оружием были их кулаки в тяжелых защитных перчатках с кастетами на пальцах.

Это никогда не менялось, за что Билли была благодарна, потому что, хотя мужчины и были сильными, ей они в подметки не годились.

Когда они начали приближаться со всех сторон, чтобы сокрушить ее, Билли подняла перед собой странный артефакт, заменявший ей правую руку. В этой нечеловеческой руке тут же материализовалось оружие, вмиг срослось с осколками минералов и металлическими шарнирами – это был нож с тяжелой четырехгранной рукоятью и с двумя параллельными лезвиями, прямыми и острыми, на которых плясали отблески огня из иного места, иного времени. Это был Двудольный Нож, но из грядущего, из времени, которое еще не настало.

Билли подняла оружие и атаковала: лучшая защита – это нападение. И она была готова нападать, готова лучше, чем любой из ее противников мог себе представить. Потому что она уже вела этот бой раньше. На самом деле она уже потеряла счет и не знала, сколько раз уже видела эту битву, сколько раз вступала в нее. Каждый раз все проходило чуть по-другому, но элитная команда агентов всегда действовала в соответствии с планом и подготовкой.

Это давало Билли преимущество. Она знала об этом и не собиралась упускать такую возможность.

Несмотря на свой опыт именно в этой битве, она не могла позволить концентрации ослабеть. Раз за разом она возвращалась и раз за разом проигрывала. Каждый раз она училась, запоминала новые подробности, но каждый раз битва шла немного по-другому… И у Билли ушло слишком много времени на то, чтобы это осознать и принять.

Что-то создавало помехи, работало против нее, мешало ей преуспеть в собственной миссии – остановить Дауда. Остановить, потому что его неуемное стремление убить Чужого могло разрушить все.

Как именно и какие вещи изменялись, она не знала – возможно, она сама становилась причиной этого, ее повторяющиеся визиты в эту единственную точку на шкале времени тревожили ткань мира, заставляли ее сжиматься и пульсировать. Так что сначала он изучала каждого противника – движения, тактику, решения, инстинкты, – а потом каждый раз она возвращалась, и что-то шло не так. И это изменение, каким бы незначительным оно ни было, вело к провалу.

Все, что она могла делать, – это драться, надеясь, что в этот раз – в этот раз! – она добьется успеха. Что она сможет вывести Дауда, увести прочь из Карнаки, прочь от его миссии, и тогда, вернувшись в свое собственное время, увидит, что все в порядке.