Пауза затянулась.

Кряжин, не отрываясь, смотрел в глаза собеседника, тот не отрывал взгляда от советника. Следователи, чей возраст едва перевалил за тридцать, рассматривали правильность завязанных с утра собственных шнурков и не смели даже шевелиться. Быть свидетелем таких стычек приходится нечасто, и лучше в этом случае свидетелями вообще не быть.

– Боже упаси, – сказал наконец, к величайшему облегчению обоих, Кряжин. – Как раз на это я не рассчитывал. Просто хотел убедиться, что правильно делал, что не рассчитывал.

Устало подняв папку, он поднялся со стула и направился к двери.

– Я попрошу ваших следователей подготовить подробный отчет о проделанной на судостроительном заводе работе к двадцати одному часу. Всего хорошего.

– А третий вопрос? – полюбопытствовал прокурор.

– Разве вы не заметили, что я задал два подряд? – Кряжин не выдержал и оголил в легкой улыбке золотой «глазной» зуб. – Не заметили. Потому что для вас они прозвучали как один. Ибо ответ на них – один. Кстати, почему вы не удивились, когда я назвал причину поездки Резуна в столицу?

Впрочем, это был уже четвертый вопрос, о котором они не договаривались. А потому он вышел, но перед тем, как захлопнуть за собой дверь, еще раз попросил подготовить для него отчет. Чтобы за суетой не позабылось.

Волнения в городе начались задолго до полуночи. Оперативниками УБОП одна за другой через их агентурную сеть фиксировались криминальные «стрелки» начавших поднимать голову «правильных пацанов». Пацаны почувствовали некую силу, играющую в их интересах. Ничего удивительного в том, что приехавшая в город следственно-оперативная группа из Генеральной прокуратуры косвенно действовала в их интересах. Любой, кто наносил ущерб идеологии и действиям «пиковых», играл на стороне традиционно ориентированных на «понятия» преступных сообществ.

На две из пяти таких встреч за день выезжал СОБР. Не отреагировать на сообщения «стрельба и кровь в Центральном парке» было нельзя, спецы приехали и нашли в парке, построенном по приказу Сталина, тела четырех расстрелянных кавказцев, одного живого, кричащего на весь белый свет – у него было крест-накрест порезано опасной бритвой лицо, и одного сняли с металлического пикового ограждения парка. Кто надел его на копьевидный забор, выяснить не удалось. В милицейских протоколах остался запечатлен лишь один факт: на эти встречи славянские группировки старожилов преступного мира приехали с оружием. Значит, ехали не на «терку» по понятиям. Ехали на войну и партнеров по бизнесу в этой встрече не видели. Видели врага.

Остальные три встречи прошли в молчаливом согласии переждать худшие времена и понять ситуацию. В этом тоже ничего удивительного не было, ибо стороны, приехавшие на эти встречи, были из «пиковых».

А еще люди, склонные к сотрудничеству с антимафиозным ведомством Мининского УБОП, приметили два удивительных факта. Из города в спешном порядке убыли два лидера местных ОПГ, «ходившие» под Хараевым. Али Батаев и Мовсар Зариев, даже не заезжая ни в одну из многочисленных своих квартир, уселись в бронированные «Мерседесы» и покинули город. Не доезжая до Красноярска сто сорок километров, взлетел на воздух, не выдержав атаки гранатометов, «Мерседес» Зариева, в другом месте, выйдя из машины, чтобы перекусить в придорожном кафе, был расстрелян Батаев. Видимо, кому-то в этом мире он сделал очень больно, потому что патронов двое неустановленных киллеров не жалели. Пятьдесят восемь пуль калибра 7,62 влетели в его тело, из чего следовало, что мимо цели прошли всего две.

По Мининску прокатилась серия задержаний и арестов. Еще недавно районные суды в лице некоторых своих представителей никак не могли установить в факте наличия у людей Хараева оружия и наркотиков состава преступления, а теперь они вдруг вспыхнули беспристрастностью и строгостью.

На непаханом правовом поле северного региона взревели «фордзоны», управляемые следователями областной прокуратуры и честнейшими из судей, и двинулись рядом, отваливая в сторону почти окаменевший за годы дерн.

Первое октября – не лучший момент для начала отпусков руководящих работников, но на Севере начальники подобных мелочей не замечают. Вдруг решил сорваться с места Шахворостов. К нему подошли уже на взлетной полосе Мининского аэропорта и попросили отложить в стороны чемоданы. Большого человека встречал у крыльца прокуратуры Кряжин. Встретил, провел наверх. Водитель Павла Павловича первые четыре часа честно ожидал шефа у ворот, понимая, что тот ездит в прокуратуру только по делам, и не более чем на час. Потом стал волноваться. Поднялся, нашел московского следователя.

– А где Павел Павлович? – спросил.

– Он в СИЗО, – просто ответил следователь. – А вы кто? Водитель? Ехали бы вы на море. Сейчас на Черном море удивительная жара.

Здание администрации области вдруг опустело наполовину. Ровно пятьдесят процентов сотрудников, включая начальника юридического отдела, директора комитета по благоустройству и строительству, комитета по рыбным ресурсам и комитета земельного, словно перепутали времена года. Как сверчки, начинающие свою заунывную песнь в момент солнечного затмения, те вдруг бросились собирать баулы и рассредотачиваться по стране в поисках теплых мест. Отпуск, отпуск, отпуск…

– Здравствуйте, Максим Борисович… Вы на природу? Уже билеты куплены? Сейчас к нам на минуту заедем, а после – по вашему плану…

– А мы вас ищем, ищем, Зиновий Алексеевич… Вы в отпуск, что ли? К маме в Рязань? Что с мамой? Заедем к нам, а после – к маме…

– Филипп Аркадьевич?..

– Леонид Матвеевич?..

А председатель Мининского областного суда Водопьянов Сергей Андреевич вдруг засобирался в почетную отставку. Это было удивительно вдвойне, ибо еще несколько недель назад шестидесятипятилетний Сергей Андреевич ездил в Москву, с кем-то разговаривал, кого-то убеждал и, вопреки ныне действующему законодательству, на одном лишь личном обаянии «оптинского старца» вырвал себе из-под юбки Фемиды еще один год руководства судом субъекта Федерации. На днях ему, заслуженному юристу страны, должны были вручать орден «За заслуги перед Отечеством» какой-то степени, как вдруг из столицы прилетела телеграмма в Москву пока не приезжать.

И Сергей Андреевич… засобирался. И вместе с ним вдруг засобирались: председатель квалификационной коллегии судей, председатель совета судей и трое из кассационной инстанции, которые срок выслужили, но могли еще приносить великую пользу российскому правосудию не менее пяти лет. Но тоже засобирались.

Кряжин все справедливо относил за счет високосного года. Год Обезьяны по восточному календарю. В этот год жди самых неожиданных перевоплощений и поступков от людей, кредо которых, казалось, уже проверено годами. В октябре в отпуск, когда ни один из них позже начала августа последние десять лет туда не отправлялся… Ерунда какая-то.

– У вас когда пора березового сока наступает? – спрашивал, стоя у окна и держа руки в карманах, Кряжин у областного прокурора.

И областной прокурор, в светлых шортах и цветастой рубашке, пожимал плечами. Сидеть в кресле, в котором еще позавчера разваливался хамоватый «важняк» из Москвы, и видеть его в своем кресле прокурору было непривычно. Год Обезьяны, чтоб его…