Золоте тот человек, у которого было бы столько,

Сколько доставили призов те однокопытные кони.

Даст он семь жен тебе, знающих дело свое безупречно,

С Лесбоса. Их он тогда, как Лесбос ты взял благозданный,

Сам отобрал, — победивших в то время всех жен красотою.

Их он отдаст. И при них возвратит тебе ту, что отнял он, —

Дочь Брисея. Притом величайшею клятвой клянется:

С ней никогда на постель не всходил он и с ней не сближался,

Как для людей установлен закон, — для мужчин и для женщин.

Все это нынче тебе предоставлено будет. Когда же

Город великий Приама нам боги помогут разрушить,

Целый корабль свой и медью, и золотом вдоволь наполни,

Сам подошедши в то время, как будет делиться добыча.

Также из женщин троянских плененных ты выберешь двадцать

Самых красивых из всех, не считая аргивской Елены.

Если же в Аргос придется вернуться нам, в край плодородный,

Зятем ты стал бы его, он чтил бы тебя, как Ореста,

Милого сына, растимого им в совершенном довольстве.

Трех дочерей он имеет в чертоге прекрасном, зовут их

Хрисофемидою, Ифианассою и Лаодикой.

Мог бы без выкупа ту, что из них всех милей тебе будет,

В отческий дом ты отвесть. А даст он еще и подарков

Много, — сколько никем в придачу за дочь не давалось.

Семь подарит он тебе городов хорошо населенных, —

Гиру, богатую сочной травой, Кардамилу, Енопу,

Многосвященные Феры, Анфею с густыми лугами,

Педас, богатый лозами, приятную глазу Эпею, —

Все недалеко от моря, с песчанистым Пилосом рядом.

Жители очень богаты и мелким скотом, и быками;

Будут дарами они тебя чествовать, прямо как бога,

Будут под скипетр тебе приносить богатейшую подать.

Вот сколько он тебе даст, если гневаться ты перестанешь.

Если же слишком Атрид Агамемнон тебе ненавистен, —

Сам и подарки его, — пожалей хоть других всеахейцев,

В стане жестоко теснимых. Тебя, как бессмертного бога,

Чтить они будут, и славой покроешься ты небывалой.

Гектора ты поразишь. В ослепленьи погибельной злобы

Схватится сам он с тобой. Он теперь никого не считает

Равным себе средь данайцев, сюда на судах привезенных».

Сыну Лаэрта в ответ сказал Ахиллес быстроногий:

«Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многоумный!

Должен вполне откровенно на слово твое я ответить, —

Как я на это смотрю и как поступить собираюсь,

Чтоб ворковать перестали вы, тесно вокруг меня сидя.

Мне ненавистен настолько ж, насколько ворота Аида,

Тот, кто в душе своей прячет одно, говорит же другое.

Прямо я выскажу вам, что мне кажется самым хорошим.

Не убедят, я уверен, меня ни Атрид Агамемнон,

Ни остальные данайцы. Какая тому благодарность,

Кто непрерывно, не зная усталости, бился с врагами?

Прячется ль кто или бьется, — для всех у вас равная доля.

Почесть одна воздается и храбрым мужам, и трусливым.

Вам безразлично, умрет ли бездельный иль сделавший много.

Что получил я за то, что так много понес испытаний,

Душу мою подвергая вседневно опасностям битвы?

Птица бесперым птенцам своим корм добывает усердно,

Как бы ей ни было трудно, усталости в этом не зная.

Так же и я: как много ночей я провел тут бессонных,

Сколько кровавых промучился дней среди сеч жесточайших,

Храбро сражаясь с мужами троянскими из-за супруг их!

На кораблях я двенадцать забрал городов многолюдных,

Пеший одиннадцать их разорил в многоплодной Троаде.

В каждом из тех городов драгоценнейших много сокровищ

Я добывал и, сюда принося, властелину Атриду

Все отдавал их. А он, позади у судов оставаясь,

Их принимал, — оделял понемножку, удерживал много,

Кое-что дал из добычи царям и мужам благородным.

Целы награды у всех. У меня одного лишь отнял он

Женщину, мне дорогую. Пускай наслаждается ею,

Взявши к себе на постель. Но за что же воюют ахейцы

Против троянцев? Зачем собирал и привел сюда войско

Царь Агамемнон? Не ради ль одной пышнокудрой Елены?

Или средь смертнорожденных людей супруг своих любят

Только Атриды одни? Хороший муж и разумный

Каждый жену охраняет и любит, как я Брисеиду.

Я Брисеиду от сердца любил, хоть копьем ее добыл!

Нынче ж, из рук моих вырвав награду, меня обманувши,

Пусть все бросит попытки. Я знаю его. Не уверит!

Пусть он с тобой, Одиссей, и с другими царями ахейцев

Думает, как от судов отвратить пожирающий пламень.

Право же, много ведь он и один, без меня уже сделал:

Стену построил большую, вокруг нее очень глубокий

Выкопал ров и за рвом тем острейшие колья наставил.

Только навряд ли и так против Гектора мужеубийцы

Сможет держаться! Когда же и я меж ахейцев сражался,

Гектор от стен вдалеке не решался завязывать битву;

Только до Скейских ворот доходил и до дуба. Мы как-то

Встретились там, и едва моего он избег нападенья.

Больше с божественным Гектором я воевать не желаю!

Завтра, принесши Зевесу и всем небожителям жертвы,

Я корабли нагружу и спущу их на волны морские.

Если желаешь и если до этого есть тебе дело,

Рано с зарей ты увидишь, как рыбным они Геллеспонтом

Вдаль по волнам побегут под ударами сильными весел.

Если счастливое плаванье даст мне земли колебатель,

В третий уж день я прибуду в мою плодородную Фтию.

Там я довольно имею, что бросил, сюда потащившись.

Много везу и отсюда, — и золота с красною медью,

И с поясами красивыми жен, и седого железа, —

Все, что по жребию взял. Но награду, какую он дал мне,

Сам Агамемнон Атрид и отнял, надо мной надругавшись.

Всё, что я здесь говорю вам, всё это ему передайте, —

Всё, перед всеми! Пускай и другие, как я, негодуют,

Если еще из данайцев кого обмануть собрался он,

Вечным бесстыдством одетый! Однако в глаза мне навряд ли

Он бы посмел поглядеть, хоть душою и нагл, как собака!

С ним не желаю общенья иметь ни в советах, ни в деле.

Он уж однажды меня обманул и обидел, — вторично

Словом меня не обманет! Довольно с него! Преспокойно

Пусть уберется! Лишил его разума Зевс промыслитель.