– Нас, что ли? – нахмурился Спиря.

Старик мелко захихикал, но ничего не сказал.

– Почему же вы отсюда не уезжаете? – тихо спросила Майка.

Лицо Малахова стало злым.

– Это уже мое дело! – холодно произнес он. – Вас оно не касается! И вообще никто не имеет права меня об этом спрашивать! – выкрикнул он, пальцами впиваясь в сиденье стула. Его крик повис в кают-компании, затравленное эхо метнулось между влажных стен.

Повисла пауза.

– А кукла? – напомнил Серега, прервав слишком затянувшееся молчание.

– Кукла? – напрягся старик. – Какая кукла?

Серега с удивлением посмотрел на ребят, ища у них поддержки.

– Небольшая такая, в голубом платье, – неуверенно начал он. – Глазищи у нее еще такие… черные! Кусается.

Хозяин неожиданно сорвался с места, засеменил к двери. У выхода он остановился, осторожно глянул за угол и только после этого вышел.

– Может, он того? – Спиря покрутил пальцем у виска.

– А дед и сам чего-то боится, – присвистнул Макс. – Уж не своей ли игрушки?

Продолжить Галкин не успел. В дверном проеме сначала показалась голова Малахова, потом он вошел сам, мелко переставляя ноги.

– А что кукла? – спросил он, как ни в чем не бывало усаживаясь на стул.

– Кусается, – буркнул Спиря. – Алька, покажи свою руку.

Бабкина не сдвинулась с места.

– Кусается? – захихикал старик. – Ну, это я не знаю, кто там у вас кусается. Может, какой крокодил завелся. А вообще все от страхов идет. Вы боитесь, они и появляются…

Антон посмотрел на свою скисшую команду и встал.

– При чем здесь это? – решительно спросил он. – Боитесь, не боитесь… Сегодня-то что произошло? Все мирно спали, никто ничего не боялся. С чего они все взбесились? Цунами какое-то пронеслось…

Малахов снова залился мелким противным смехом.

– А это значит, – вытирая выступившие слезы, произнес он, – что среди вас есть кто-то, кто очень сильно чего-то боится. Воды, например. Или с перепугу убежать отсюда хочет. Со страхом здесь жить нельзя.

– Успокоишься тут, когда вокруг такое творится! – попытался оправдаться Колька.

– Кто не боится, тому ничего не угрожает. А дрожащие так и сгинут от собственных страхов.

– Подождите, подождите, – поднял руку Антон. Последние слова старика ему совсем не понравились. – Что значит – сгинут? Вы хотите сказать, что ребята обречены на смерть?

– Они сами себя убьют, – довольно произнес старик. – Я предупреждал, что на чердак лазить нельзя? Предупреждал. Они сами выбрали свою судьбу, когда пошли по темным коридорам.

– Почему вы нам этого раньше не сказали? – Против сухонького хозяина крупная Ирка выглядела просто великаном.

– Знаете ли, об этом не предупреждают. – Андрей Геннадиевич тоже встал. – Это просто случается. Считайте, что вам немного не повезло. Ваши страхи теперь тоже поселились в этом доме. – Он пошел к выходу тяжелой, шаркающей походкой, но в дверях обернулся. – А со страхами, вы сами знаете, бороться бесполезно. Они все равно победят.

Малахов выглянул в коридор, с опаской ступил за порог. Его шаги затихли в отдалении.

– Вот это номер! – присвистнул Макс. – С кого же это все началось?

– Глупость какая! – вскочила Алька. – Скелеты, привидения… Детский сад! Разве этого можно бояться? Хотите, я вам докажу, что все это ерунда? И если уж верить, то во что-нибудь серьезное! В домовых и леших, например. Но не в эти же сказки!

Она подошла к окну, распахнула его, впуская внутрь мокрой затхлой комнаты свежий утренний воздух.

– Смотрите!

Она легко перемахнула через подоконник и, едва касаясь земли, побежала к мосткам. На мгновение замерла на берегу, повернулась к застывшим в окне ребятам.

– Смотрите! – звонко повторила Алька, скидывая с себя шорты и футболку.

В следующую секунду она рыбкой нырнула в воду. Взметнувшиеся брызги радугой блеснули на солнце.

Мальчишки, затаив дыхание, высматривали, где же Бабкина всплывет. Виноградов рывком перепрыгнул через подоконник и помчался к заливу – ничего хорошего от этого места он уже не ждал, поэтому был готов к худшему.

С легким всплеском над водной поверхностью появилась светлая голова. Широкими махами Алька плыла прочь от берега.

– Вернись! – позвал Антон. Но в его голосе не было ни уверенности, ни настойчивости.

– Вода – класс! – звонко крикнула Алька, бултыхаясь на одном месте. – Майка!

Голованова перелезла через подоконник и, на ходу расстегивая рубашку, пошла на зов.

– Майка! Не надо, – громко прошептала Ленка, занося ногу на окно.

Майя аккуратно сложила свои вещи на уже подсохшей травке, рукой тронула воду.

– Теплая, – радостно кивнула она. – Теплая! – повернулась она к остальным.

Это стало своеобразным сигналом. Оставшиеся в кают-компании мальчишки попрыгали из окна и с гиканьем кинулись к берегу. Водохранилище взорвалось криками, визгами и хохотом. Макс пытался догнать прилично отплывшую Майку. Напуганный вчерашними судорогами, Серега плескался на мелководье, Пашка далеко от него не отходил. Ирка, обогнав Галкина, плыла наравне с Алиной. Антон с тревогой поглядывал на разошедшихся ребят. Он на всякий случай стянул с себя одежду, готовый в любую минуту очутиться в воде.

На берегу остались только Спиря с Вовкой. Они понимающе покосились друг на друга, усаживаясь на мост-ках.

– Значит, все началось с монеты? – хрипло спросил Колька.

– Нет, – покачал головой Наковальников. – Все началось с моего сна и с того, как я вчера утром свалился в воду.

– Чего это ты туда свалился? – недоверчиво покосился на него Колька.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Вовка. – Потянуло что-то…

– Эх ты, Наковальня! Говорили тебе – учись плавать! Тогда ничего бояться не будешь.

– А я и не боюсь, – буркнул Вовка, ногой взбивая воду.

Он не хотел, чтобы поверхность залива становилась спокойной. Чтобы в ней появилось его отражение.

Спиря поглядел на взлетевшие брызги и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.

– Дурак я! – со стоном произнес он. – Ой, дурак! Я все понял! Ты же плавать не умеешь, а значит, боишься воды! А я еще тебя все подначивал – плыви, плыви… Дурак… – Последние слова Колька прошептал, уткнувшись в колени. Уши у него стали пунцовыми. – Ты прости меня, – глухо пробормотал он, не разгибаясь. – Хотя за это я уже поплатился.

Вовка с унынием посмотрел на радостно бултыхающихся в воде товарищей. Его мучило тяжелое сомнение. Слишком уж все просто объясняется. Значит, стоит ему утонуть, и все спокойненько могут отправляться по домам? Ведь именно про него говорил старик – «кто-то, кто сильно чего-то боится».