«немецко-аристократическим» («немецко-германским»). Уже на встрече «иллюминатов и масонов в 1786 году» (sic!), на которой было принято решение об убийстве Людовика XVI, участвовали «и евреи», для которых масонский орден стал «удобным орудием достижения своих целей».

Все революции новейших времен якобы выводили «на сцену» масонов. И Ленин, и Троцкий — оба не только евреи, но и масоны. «Масонский призыв к свободе, равенству и братству» только напрасно обольщает массы, ведь там, где — как в Америке и во Франции — есть демократия, на самом деле так называется «господство крупного капитала» над народом. Прежде чем в заключение перейти к положению на Востоке, в отношении которого он ратовал за заселение Курляндии немецкими колонистами, чтобы для «всего германства» создать «несокрушимый защитный вал... против натиска славянства», Зальм-Хорстмар завершил свою речь, вызвавшую много шума и отнюдь не единое одобрение со стороны консерваторов, настоятельным призывом: пусть того, чего не добился внешний враг, не позволят достигнуть и внутреннему врагу, «жидомасонскому Интернационалу», действующему при помощи «разлагающих средств».

Демагогический упрек, брошенный в той же речи князем Зальм-Хорстмаром по адресу социал-демократов: те хоть и делают вид, «что борются с капиталом, но на самом деле расчищают дорогу для господства капитала», подтверждает тезис, что правые популисты Нового времени пытались «популяризировать консерватизм и привлечь плебс на его сторону»[1116]. Этот князь не только принадлежал во время войны вместе с Францем фон Папеном, крупповским директором Каппом и многими промышленниками к «Немецкому объединению» (Deutsche Vereinigung), которое добивалось «победного мира», но и после распада прусско-германской монархии участвовал в финансировании первого немецкого издания «Протоколов сионских мудрецов». Потом он поддержал капповский путч и очень рано начал симпатизировать национал-социалистам[1117].

Социальная демагогия, применявшаяся Зальм-Хорстмаром, основывалась на круге «идей 1914 года», немецкой идеологии, разработанной в противовес «идеям 1789 года»[1118]. Для них характерно представление о превосходстве и религиозном призвании германской расы, столь заполонившее протестантские военные проповеди, что один церковный историк отметил «тотальное смешение в теологии войны истории с актом спасения» и «перенос библейской идеи избранности на немецкий народ»[1119]. Однако их реальная направленность маскировалась популярной в среднем сословии антикапиталистической полемикой, в которой летом 1918 г. принял участие и император Вильгельм II, заявив, что война сводится к борьбе «прусско-немецко-германского мировоззрения» с англосаксонским, впавшим в «идолопоклонство перед деньгами»[1120]. Так как эта агитация была лишь внешне направлена против «западнодемократического капитализма», в долгосрочной перспективе угрожавшего существованию среднего сословия, а на самом деле боролась с революционным движением, видя в нем главную опасность, немецкого же капитализма всерьез не затрагивала, то заинтересованные круги очень рано прибегли к такой агитации. Так, Теодор Фрич, «Нестор немецкого антисемитизма»[1121], в своем «Руководстве по еврейскому вопросу» (Handbuch der Judenfrage), впервые вышедшем в 1887 г. под заглавием «Катехизис антисемита» (Antisemiten-Catechismus) и позже широко распространявшемся национал-социалистами, показал себя убежденным сторонником тезиса о заговоре.

В этом антисемитском компендии есть глава «Еврейство, масонство, революция», в которой автор ссылается на упомянутую выше памятную записку Хаугвица от 1822 г.[1122] Фрич еще в 1905 г. как организатор одного саксонского объединения среднего класса предостерегал в программной речи от опасности, которую для «нравственных и религиозных основ жизни» представляют «крупный капитал», «ссудный капитал» и «революционный пролетариат»[1123], в 1912 г. как глава фёлькишского «Имперского союза молота» (Reichshammerbund) вел переговоры с «Германским орденом»[1124] и, наконец, в 1924 г. выпустил собственное издание «Сионских протоколов».

Подобно пангерманисту Зальм-Хорстмару, Людвиг Мюллер, уже упоминавшийся председатель Союза против надменности еврейства, в издаваемом им с 1917 г. листке «На дозоре» (Auf Vbrposten) внушал мысль о существовании причинно-следственной связи между масонской деятельностью и возникновением мировой войны[1125]. Согласно статье от 21 июля 1918 г. в «Рунах» (Runen), органе Германского ордена, переименованного летом 1918 г. в Общество Туле, эта организация рассматривала себя как некое антимасонство:«Что отличает нас [германские ложи] от масонства — это наше мировоззрение... Мы ненавидим лозунг равенства, равенство — это смерть... Мы работаем ради духа своего народа и знаем, что делаем для прогресса человечества больше, чем все ложи в мире... Мы не демократы... Демократия — это по-еврейски... Мы аристократы, мы хотим каждого немца, сознающего дух своего народа, сделать знатным, и тогда мы все будем равны»[1126].

На Рождество 1917 г. начальником баварской провинции Германского ордена был назначен барон Рудольф фон Зеботтендорф, он же Рудольф Глауэр[1127]. Через год он возглавил газету «Мюнхенский наблюдатель» (Münchener Beobachter), которая в августе 1919 г. была переименована в «Фёлькишский наблюдатель» (Völkischer Beobachter), а уже в декабре того же года попала в руки НСДАП. С середины 1918 г. Общество Туле, к которому принадлежал ряд будущих видных национал-социалистов, как Готфрид Федер, Дитрих Эккарт, Ханс Франк и Рудольф Гесс[1128], из рядов которого вышел добровольческий корпус «Оберланд» и которое было «первым послереволюционным центром кристаллизации фёлькишского движения в Баварии»[1129], заседало в изысканном мюнхенском отеле «Четыре времени года». Во время проведенного там в августе 1918 г. «освящения» Общества Туле помещения ложи были украшены «победоносным солнечным колесом», то есть свастикой. Этот же символ был изображен на значке, врученном каждому из членов[1130].

Русский немец и будущий главный идеолог национал-социализма Альфред Розенберг, который в конце 1918 г. переселился в Германию и после краткого пребывания в Берлине в том же году переехал в Мюнхен, также примкнул к Обществу Туле[1131]. В Мюнхене он тесно сотрудничал с членом этого общества и фёлькишским публицистом Дитрихом Эккартом, ментором Адольфа Гитлера и будущим издателем «Фёлькишского наблюдателя». Розенберг выступал также как антисемитский публицист и в 1919 г. продолжил издание газеты Людвига Мюллера «На дозоре». Сам же Людвиг Мюллер в конце 1919 г. под псевдонимом Готфрид цур Бек опубликовал первое немецкое издание «Протоколов сионских мудрецов» под заглавием «Тайны сионских мудрецов»[1132].

Этот памфлет, который ему подсунули русские эмигранты правых взглядов — возможно, бывший студент Московского архитектурного института Альфред Розенберг или «черносотенец» Винберг, — через недолгое время достиг тиража в 120 тысяч экземпляров[1133]. Первое французское издание «Протоколов» выпустил в 1920 г. упоминавшийся выше монсеньор Эрнест Жуэн, за публицистическую активность назначенный папой Пием XI на должность апостольского протонотария[1134].

Кратко описанную здесь деятельность видных фёлькишских публицистов и политиков можно считать подтверждением, что антисемитизм — как сформулировал Готфрид Федер в своей «Программе НСДАП» — постольку мог стать «в некоторой степени интуитивным фундаментом»[1135] и политико-идеологической скрепой праворадикального движения,