все выносит за нас двоих. С силой бью по рулю, чуть ли не ору на всю машину. Не знаю как доезжаю до дома и перемахиваю сразу в оборудованный спортивный зал в подвале дома. На ходу снимаю толстовку и уже рублю костяшками о висящую грушу до тех пор, пока не теряю сознание от усталости и боли. Костяшки в хламину разодраны, но даже на это похуй. Просто смываю в душевой под водой. Сейчас ничего не чувствую. Только бы доползти до постели. И как только это делаю, отправляю одно единственное сообщение.

Кирилл Сомов: Я тебя люблю. Отвечаю. Я сделаю всё, чтобы тебя оттуда забрать. Ты будешь Сомовой, клянусь.

26

Я любовь. Я свет. Я другая. Я живая. Анна Бурцева

Кирилл Сомов: Я тебя люблю. Отвечаю. Я сделаю всё, чтобы тебя оттуда забрать. Ты будешь Сомовой, клянусь.

Первое сообщение, которое я читаю, как только мама отдает мне телефон. Сухо поздравляет с днём рождения и выходит. А у меня слезы наворачиваются, ведь это был самый любимый мой праздник. Их вообще два: день Рождения и Новый год. Два дня в году, когда ты можешь что-то изменить в себе, своей жизни. Два дня, когда Господь тебе дает право на ещё один год, в котором будет всё не так, как прежде. В этот день я всегда улыбаюсь. Даже солнце в середине ноября согревает своим теплом и дарит нам последний лучик надежды на то, что скоро встретимся вновь, несмотря на впереди идущую зиму.

Только сегодня вместо солнца на небе тучи, а под ногами лужи. Дождь недавно закончился. Дети, накинув дождевики и раскрыв разноцветные зонтики, прыгают по лужам в резиновых сапожках. Улыбаюсь, когда девчонки забегают в комнату с разноцветными шарами и поздравляют с праздником. Обнимают. Вот только тогда улыбаюсь сердцем. Они — то, ради чего я держусь. Вместе с ними смеюсь и плачу от счастья, когда они включают ролик с фотографиями и очень нежной мелодией. Тут все мои периоды взросления. И когда я поистине была счастлива.

Вот я маленькая в конверте, лежу у мамы на руках. Вот меня выносят из роддома в ярко зеленом конверте с бантом, который меня вдвое больше. Вот мне семь месяцев, я сижу на кровати голышом с игрушкой непонятного происхождения. Она похожа на собаку, только у неё два разных уха: одно коричневое, другое черное. Вот мне годик. Тут я уже уверенно стою на ногах. На мне пышное белое платье и два белых банта, которые еле держатся на моих волосах. И ярко красные туфельки. Помню, родители рассказывали, как папа мне их купил, и я носилась с ними по двору и хвасталась, что мне папа купил красные туфельки, как у принцессы. И какой восторг испытала, когда их надела. Я даже спала с ними. Вот я с дедушкой на рыбалке. В странных шортах, больше похожих на мальчишеские и в футболке на размер больше. Стою полностью измазанная в золе, в резиновых сапогах, уплетая картошку за обе щеки. А вот с бабушкой и папой собираем клубнику. Правда собирала она. Судя по моей красной физиономии, я её ела. Вот первый класс. Я довольная и счастливая, с белыми бантами, в белой блузке и синем сарафане, с большим букетом гладиолусов, стою на линейке. А на спине висит ранец, который выше меня на голову. За ним даже меня еле видно. Я всегда была мелкой. А вот и мой первый звонок. В прямом смысле слова. Я сижу на плече у парня с трясущимися руками, но такая счастливая машу этим колоколом. Помню, какой он был тяжелый и как мне нужно было приложить усилия, чтобы он зазвонил. А мне хотелось, чтобы все его услышали. И меня услышали. Ведь тогда я была самой счастливой. У меня было все: настоящая любящая семья и прекрасное детство. Я на всех фото улыбаюсь. А вот фотография, которую храню в сердце. Мы стоим в спортзале нашей школы. Мама, папа, я и брат Димка. У нас семейные старты. Помню, как прыгали в мешках, закидывали мяч в кольцо, передавали друг другу эстафету. Все это вызывает во мне такую тоску и слезы по тем временам. Сейчас знаю, что меня бы поняли и приняли в той семье, в которой я родилась, а не в той, в которой я сейчас существую.

Папа… Я скучаю. Если бы только можно все вернуть назад. Я бы вернула нашу семью.

Мысленно это произношу. Не хочу огорчать девочек. Улыбаюсь, когда они на меня смотрят. Обнимаю их. Благодарна хотя бы за них. Они — моя отдушина. Они не виноваты ни в чем. Я виновата. Я виновата, что влюбилась. Влюбилась так сильно, что не могу отвязаться. И не хочу.

Не смей его бросать.

Эхом слова сестры вертятся в голове. Не посмею. Не оставлю. Не брошу. Я сильнее всех обстоятельств.

Я любовь.

Я свет.

Я другая.

Я живая.

ЖИВАЯ.

За завтраком уже родители вместе поздравляют. Напутствуют. И, конечно, желают, чтобы я сделала правильный выбор в жизни. Уважала и почитала законы Божьи и родительские наставления. Ведь родители знают куда больше и всегда оберегают от зла своих детей.

Вот только почему мне кажется, что в данном случае мои родители — зло. Они даже в день рождения меня программируют так, как им нужно. И вместо того, что я хотела, они подарили то, что считают они нужным. Хоть бы раз прислушались. Поняли.

— Будем отмечать, как обычно, в семейном кругу? — задается вопросом Поля. День рождения в нашей семье не приравнивается к какому-то великому празднику или торжеству. Обычный день, только вечером мамин торт, свечки и чай.

— Сегодня немного изменим традицию. — вклинивается отчим, что меня не радует. Обычно в этот день он мало говорит. Все за него говорит мама. А тут и сам поздравил, и еще традицию хочет изменить? Не к добру такие знаки. Их я с детства умею читать, как Юрий, мой отчим, появился в моей жизни.

— На ужин приедут Черногорцевы всем составом, — с улыбкой говорит отчим. Понимаю, к чему. Он спит и видит, как бы с ними подружиться вплотную. Вот только я рушу эти планы, расставшись еще летом с их сыном Костей.

— Зачем? — недовольно спрашивает Поля. — Он ведь не член нашей семьи. Зачем он тут?

— Они хотят поздравить Аню с её новым годом жизни. Мы с мамой поддержали. Они люди верующие. Почитают традиции, устои церкви, брака и жизни по законам Всевышнего.