прозвучал в голове громогласный голос ифрита. — «Зато представь, что мы сможем полноценно общаться мысленной речью, и в случае чего ты сможешь призывать моих младших братьев»

— Арг-х! — вырвалось у меня. Нормально? Какой-то старый тупой пень мне в горло лаву заливает, я должен радоваться?

— Всё, теперь полегче будет. — обнадежил меня старший шаман. — Молодец, справился. Не зря говорят, что граничники сделаны из стали.

Полегче не стало. Моё сознание вновь, как в тот раз, в каменном гостином домике, вышвырнуло в пламенный мир. Только в этот раз вместо одного ифрита вокруг кружили сотни, если не тысячи малых духов огня.

— Чужак! Чужак! Сжечь его! — зазвучал со всех сторон многоголосый хор. А затем ко мне бросились первые духи.

Это было больно. Проклятые сгустки пламени буквально врезались в моё тело, каким-то образом просачиваясь сквозь него. Боль при этом была такая, словно меня пронзают насквозь раскалёнными прутьями.

Однако и возгласы постепенно начали меняться. Если поначалу меня называли чужим и жаждали уничтожить, то спустя три десятка попаданий, а точнее прожигания моей тушки стали раздаваться робкие слова:

— Он не чужак. Он свой. Сильный. Не боится огня. Пламенеющий.

— Хозяин, потребуй, чтобы эта мелочь назвала своё имя. — словно издалека прозвучал голос ифрита. — Иначе ты не сможешь их призывать.

— Назовите свое имя! — потребовал я, превозмогая адскую боль в горле. Удивительно, но в этот раз мне удалось не только произнести слова, но и выдержать командный тон. И тут же в ответ послышалось:

— Агни! Вспых! Лавик! Пылан! Искр! Жарок! Фитил!

— Всё, достаточно. — произнес Ифрит, после чего добавил: — Запомни и моё имя — Пылавир.

А в следующий миг всё вокруг завертелось, мир духов смазался в сплошное алое марево, и меня выбросило в никуда.

* * *

— За яаж? — раздался такой знакомый мне голос. Открыв глаза, я увидел над собой склоненного Шупаку, а рядом морщинистый лоб и седую бороду. Но главное — я понял, что меня никто не держит.

Больших усилий мне стоило, чтобы не ухватить старшего шамана за шевелюру, намотать на кулак, и приложить пару раз старика об… Нет, лучше отогнать такие мысли, уж больно велик соблазн.

— О, командира очнуться! — Шупака мгновенно перешёл на имперский язык, и тут же вывалил на меня кучу информации: — А моя с родич говорить. Отец ругать, мать кричать, сестра плакать, затем долго беседа вести — как жить, однако. После родич отпускать. Моя теперь смело платить долг жизни.

— Хитрец мелкий, и где только научился так складно мешать правду с ложью. — подтвердил слова младшего шамана седобородый дригг. — Но долг жизни, он превыше всего, так что мой внук в своем праве.

— Моя так и говорить. — закивал головой мелкий. — Долг жизни кровью красен.

— Где мы? — я осторожно приподнялся на локтях, и осмотрелся.

— Моей избе, где ж ещё. — усмехнулся старик, и протянул мне кружку: — На выпей, это отвар трав, он поможет снять головную боль.

— Нет уж, спасибо. Сам пей свои отравы тварь. — отказался я, и медленно сел. Оказалось, что меня уже перенесли с деревянного то ли стола, то ли лавки, на добротные нары, устланные толстой кашмой. То-то у меня спина вся горит — полежал, называется, голой кожей на жесткой сваленной шерсти. Черт!

— А где старейший?

— Предок что ли? — уточнил седобородый дригг. — Так тебя ожидает, снаружи. Сюда ему хода нет.

— Кто он такой вообще? — поинтересовался я, в надежде, что получу хоть какую-то информацию о карлике. Этот дух хоть и оказался не столь мерзким, как думалось, но все равно напрягал изрядно. Явно ведет свою игру, морда окаянная.

— Древний. Всегда был среди нашего народа. — пояснил старший шаман. — Обычно помогал, но иногда хулиганил. А однажды увёл из всех поселений лошадей, и запретил заводить новых. Так и живём теперь, везде ходим на своих двоих, а для телег используем быков. Так-то старейший — полезный дух, правда очень своенравный. Никогда не говорит, что у него на уме.

— Понятно. — прервал я шамана. И правда, этот бородач расскажет меньше, чем мне известно.

— Да, с тобой старейший тоже ведёт себя странно. — сообщил бородатый шаман, и следующей фразой всё же удивил меня. — Вообще у нас принято прогонять чужаков, сумевших подчинить себе даже младшего духа. Так что радуйся, что не один пришёл в наше село, а в сопровождении древнего.

— Вот спасибо. — изобразил я совсем не искреннюю улыбку. — А то всю жизнь мечтал управлять духами.

— Ты даже близко не понимаешь, что приобрёл, и какие проблемы взвалил себе на шею! — сказал дригг, и расхохотался. — Поверь, еще не раз вспомнишь меня недобрым словом. Только я лишь исполнитель.

— Пойдём-ка отсюда. — приказал я Шупаке. — А то некоторые устроили мне цирк.

Снаружи уже вечерело. Это ж сколько часов я провалялся без сознания? Ох уж эти дригги, и мутные дела, в которые я вляпался. С одной стороны хорошо, конечно, иметь в услужении нескольких огненных духов. В бою могут серьезно так поддержать. Но ведь потом придется объяснять товарищам, откуда эта поддержка взялась. А там появятся подозрения, которые потянут за собой недоверие, и как итог — за мной придут слуги Единого.

— Почему так долго, язви в корень душу вашу мать⁈ — услышал я ругань карлика, едва сделал несколько шагов от дверей дома. — Живее, мать вашу! Этой ночью вы должны уже быть в приграничье!

— Ты издеваешься? — уточнил я на всякий случай.

— Живее в седло, говорю я вам! — старейший, расположившись посреди поляны, рядом с нашими лошадьми, выглядел разъярённым. Встретившись взглядами с старшим шаманом, выглянувшим из дома, карлик зло прошипел: — Слушай сюда, старый хрыч. Или снимай свою защиту от меня, или я тебе дом спалю к хренам.