— Надеюсь, ты успокоился, — обращается к нему отец. — И мы поговорим, как цивилизованные люди, да, сын мой? — он даже имеет наглость улыбнуться ему.

Боже…

Дамиру кажется, что его сейчас вывернет. От нервов и отвращения.

Улыбка отца напоминает ему оскалившуюся гиену. Она даже не скрывает его намерений, не скрывает все гнилое нутро.

Привел с собой группу поддержки. Строит из себя великого дипломата на людях. Зато оставаясь со своими сыновьями один на один, отец никогда не говорил так высокопарно, он никогда не называл Дамира «сын мой», только «ничтожеством», «пустым местом», «недостойным», «разочарованием», «подонком» и прочим…

— Где Виталина?

Отец хмыкает, тянет костлявые пальцы к его чаю. Делает мучительно медленный глоток и потом поднимает глаза на сына.

— Слишком сладкий, — кривится он.

Дамир повторяет громче:

— Где Виталина?

— Зря ты думаешь, что я ее у тебя забрал, — заверяет его отец.

— Если не забирал, то где она?

— Рожает, — заявляет отец. — Я так понимаю, ребенок будет недоношенным?

— Что ты сказал?

Дамиру послышалось.

Да? Или нет?

Виталина не должна была рожать, еще как минимум несколько недель…

Нет, быть такого не может.

Она все досконально просчитала — роды должны быть в апреле, не сейчас!

— Ты лжешь, — говорит Дамир, но его слова звучат почти как вопрос, а не утверждение. Он отодвигается, продолжая смотреть на отца в упор. — Где она?

— Я же сказал.

Дамир нутром чувствует, что отец втягивает его в какую-то игру. Но что он пытается этим добиться? Мог ли он сказать правду. Дамир понятия не имеет, были ли у Виталины предпосылки для преждевременных родов. И существуют ли эти предпосылки… Но если Вита рожает…

Дамир знает, где ее искать.

Черт возьми, если она рожает, то зачем он вообще разговаривает с отцом?

Дамир знает, где ее найти!

Отец отвез Виту в родильный дом, наверняка приватный, потому что государственную медицину отец презирает, и приехал сюда. Дамир нажимает на экран мобильника и вводит поисковый запрос.

Что ж… Город небольшой и помимо государственного роддома здесь есть частные клиники, Дамир в курсе, ведь они с Виталиной тоже планировали роды. Осталось уточнить адрес. Одна клиника находится в десяти минутах езды от ЗАГСа, вторая — на краю города, ясно.

Дамир выключает экран, достает из сумки распечатанные бумаги, и бросает их на стол пафосным жестом, фактически прямо в руки отцу. Тот поднимает глаза на сына.

— Если ты хоть пальцем Виталину тронешь… Если еще когда-нибудь появишься на пороге моего дома или попытаешься выйти с ней на контакт… Если хотя бы посмотришь на мою дочь, я опубликую все твои секреты. Это, — он кивает на бумаги, — анонс. Приятного аппетита вам.

И — не случайно — толкнув стул Сергея, Дамир почти бегом встает из-за стола и выходит из кафе. Он найдет ее. Он найдет Виту и свою новорожденную девочку.

* * *

Владу забирают врачи.

Недалеко и ненадолго, но когда ее отстраняют от меня, я чувствую, как что-то обрывается внутри. Как если бы меня и Владу связывала невидимая пуповина.

Доктор, который вез меня сюда, сидит рядом, на краю кровати.

У него в руках первые документы Влады — записи о рождении.

Теперь я знаю, что его зовут Руслан Игоревич. «Просто Руслан» — уточняет он.

— Какое-то время девочка побудет у нас, — говорит он. — Ваша дочка будет находиться в специализированном боксе, с одинаковой температурой, в тишине и спокойствии. Это идеальные условия для завершения развития за несколько недель.

Я киваю, стараюсь вникнуть во все.

Победить туман в голове, понять смысл слов, которые произносит Руслан.

— Мы проведем несколько сеансов фототерапии, чтобы помочь печени, и также может потребоваться поддержка дыхания в первые несколько дней…

— Она же будет жить? — перебиваю я его. — Ей ничего не угрожает?

«Поддержка дыхания» звучит не очень хорошо…

— Да, конечно.

Он улыбается, и я расслабляюсь.

Страх за Владу, видимо, будет еще одним обязательным спутником моей жизни.

Но если все хорошо, можно выдохнуть.

— Мы будем кормить ее через капельницу, а потом перейдем на зонд. Постепенно введем стандартное кормление через рот.

— Я смогу ее видеть?

— Разумеется, — кивает Руслан. — Это будет полезно и для Влады тоже. Можете приходить на кормление, купание или взвешивание, будете видеть, как малышка развивается, говорить с ней. Знаете, дети в таком возрасте чувствительны…

Я отворачиваюсь, когда Руслан отвлекается на мобильный.

И стараюсь погасить в себе приступ ревности. Другие люди будут делать для Влады то, что должна делать я — менять подгузники, купать, кормить и оберегать… Я не ненормальная, я понимаю, что Влада должна находиться в руках самых компетентных людей. Но сердце все равно сжимается от мыслей, что какое-то время я не смогу быть с ней каждую секунду.

— Скоро вам ее принесут, — говорит мне Руслан, по-дружески сжимая руку. — Пока отдыхайте. Может, вам что-нибудь нужно?

— Нет. Нет, спасибо…

Он выходит и я сразу же падаю на подушку.

Медсестра сказала, что роды были быстрыми — Влада появилась на свет за каких-то пятнадцать минут — и в целом несложными. Я смотрела на нее и просто поверить не могла, быстрыми? Время на кушетке растянулось для меня буквально на вечность. До сих пор все болит… В голове сплошной туман и эйфория. Если меня так развезло после «легких родов», то как женщины переживают роды сложные?

Я смотрю в окно.

Вспоминаю Дамира.

Я бы позвонила ему, но телефон остался в сумке в машине Алексея.

Без Дамира я чувствую только половину радости, а его радость — эхом.

Все те дни, пока мы находились на съемной квартире, он повторял, как сильно хотел бы быть здесь со мной, он хотел увидеть Владу в первые минуты ее жизни. Наш идеальный план развалился на куски из-за идиотского Алексея. Но он хотя бы ушел, как сказали врачи, не став испытывать мое терпение и дальше.

В палату стучат.

Я на долю секунды представляю, что за дверями стоит Дамир…

Что он каким-то чудом узнал, где я, почувствовал, что нас теперь трое, что в его семье счастливое пополнение…

Но в палату входит не он.

Медсестра Татьяна широко открывает двери и дает мне увидеть маленький бокс на колесиках. Внутри спит моя Влада. К ее ручкам и лицу тянутся проводки, а рядом пикает прибор, считывающий ее сердцебиение. В остальном она кажется абсолютно нормальной и здоровой. На моем лице поселяется широкая улыбка, радость распирает внутренности. Татьяна останавливается и поворачивает бокс так, чтобы он стал параллельно кровати.

— Можете пока с ней побыть, — предлагает она. — Зовите, если