class="p1">В мое окно постучали, и я громко закричала. Затем я повернулась и увидела Донавана, стоящего рядом с машиной. Я опустила окно.

– Привет, – сказал он с улыбкой. – Ты говорила сама с собой?

Я ответила на его улыбку, потому что не смогла удержаться. Я была счастлива его видеть. Прошло целых двадцать с половиной часов.

– Да.

– Оставить тебя, чтобы ты закончила разговор?

– Нет, думаю, что предельно ясно озвучила себе свою точку зрения.

Он постучал ладонью по моей машине.

– Ты хотела зайти?

Я кивнула, и он открыл мне дверь.

– Как школа? – спросила я, пока мы шли к дому.

– Хорошо. А ты как?

– Не особо.

– Сочувствую.

Мы остановились на крыльце, он вытащил ключи из сумки и открыл дверь.

– Твоя сестра сейчас дома?

– Нет, у нее волейбол.

Мы зашли в дом, он бросил рюкзак и провел меня на кухню.

– Тебе принести что-нибудь?

– У вас есть батут, – сказала я. Из окна над раковиной открывался прекрасный вид на задний двор.

– Ага.

– Сто лет не прыгала на батуте. Моя мама называет их костоломнями и не разрешает купить такой моим сестре и брату.

– Сестра сломала на нем запястье в том году.

Я улыбнулась.

– Не рассказывай об этой моей маме. А то она убедится, что права.

Должно быть, я смотрела на батут со слишком выраженной тоской, потому что Донаван спросил:

– Хочешь попрыгать?

– Да!

Он засмеялся так, будто думал, что я шучу, но я уже шла к стеклянной двери на задний двор. Вокруг батута была сетка. Я сняла шлепки, расстегнула сетку и залезла на его упругую поверхность. Я поднялась и сделала несколько небольших прыжков, прежде чем начала прыгать в полную силу.

– Это весело! – Я позвала Донавана, когда он вышел из дома с двумя бутылками воды. Я приземлилась на колени, затем опять несколько раз на ноги, а потом, наконец, легла на спину, и оставалась так, пока батут не перестал раскачиваться.

Поверхность батута продавилась, когда Донаван залез на него и присоединился ко мне. Должно быть, он оставил воду на ступеньке – когда он лег рядом со мной, его руки были свободны. Я потрогала его ногу своей, чтобы проверить, снял ли он обувь. Голые ступней я нащупала его ноги в носках.

– Просто проверяю, – сказала я.

– Все знают, что нужно снимать обувь на батуте.

Я убрала ногу, и мы провели несколько молчаливых минут, смотря на облака, лениво плывущие по небу.

– Хочешь поговорить об этом? – спросил он еще раз.

– Нет.

Он потянулся ко мне и взял за руку.

– Сегодня утром я говорила с Реми. Леа сказала, что режиссеры общаются друг с другом, и мне нужно больше беспокоиться не о том, что думает обо мне публика, а о том, что Реми думает об этой статье… и обо мне.

– И что он сказал?

– Что я еще не опытная… но страстная.

– Ты страстная.

– Не знаю, возьмет ли он меня на роль еще раз. Порекомендует ли еще кому-то. Если эта вся ситуация на площадке продолжится, то, возможно, и нет.

– И что планируешь делать?

– У меня еще есть больше пяти недель съемок. Думаю, план такой: прекратить этот спектакль и изменить мнение о себе в интернете.

– Как?

– Еще не знаю.

– А Грант может написать о тебе что-нибудь хорошее? У него миллионы подписчиков. По крайней мере, это помогло бы твоей репутации в интернете.

– Он не станет. Я уже спрашивала… дважды. – Придумаю что-нибудь еще. Но пока я собираюсь прыгать на батуте, притворяться, что все хорошо, и целоваться с парнем, который мне нравится.

Я повернулась и задрала голову так, чтобы лучше разглядеть его приятное лицо.

– Как известный критик, что думаешь о моем плане?

– Что я думаю об отрицании ситуации?

– Вообще-то мне больше интересна часть с поцелуями.

Он улыбнулся, по-прежнему глядя в небо.

– Как критик, я думаю, что у плана есть недостатки. Пока кто-то пытается во всем разобраться, может настать полная неразбериха.

– Хорошее слово, неразбериха. Как будто из книги.

– Да, очень иллюстративно. – Он наконец-то посмотрел на меня, и я увидела его улыбающийся взгляд. Он долго меня разглядывал.

– Если так подумать, – сказал он. – Неразбериха – не так уж плохо, не находишь? Это слово обычно используют для разных интересных сюжетов.

Он дотронулся рукой до моей щеки, я повернулась, и мы встретились в поцелуе. Все было так, как будто мы до этого никогда не целовались. Было так же приятно, как и вчера вечером. Я переплела свои ноги с его и придвинулась ближе к нему.

– Ты как будто пытаешься уговорить меня делать вещи, которые я делать не должен, – сказал он, не отрываясь от поцелуя.

Я улыбнулась, но не отстранилась.

– Тебя не пришлось долго уговаривать.

Он легко поцеловал меня еще несколько раз раз, а затем отстранился. И прищурился, словно изучая меня.

– Ты права. Нам лучше попытаться снова. На этот раз я постараюсь выяснить, в чем дело.

Прежде чем успела засмеяться, я снова ощутила его поцелуй. Я закрыла глаза. Нечего тут было выяснять. Неразбериха у меня была с родителями, с Реми, с Амандой, а в этом аспекте жизни все было предельно ясно. Здесь не нужно было разбираться. Не было большой загадкой, почему мне нравилось целоваться с Донаваном Лейком.

– Кстати, – сказала я, отодвинувшись назад и снова оперевшись на локти. – Я поговорила с Амандой.

Он лег так же, как и я, и нахмурил брови, показывая беспокойство.

– И?

– Она все отрицает. Говорит, что понятия не имеет, как мой зомби-грим оказался в ее трейлере.

– Ты веришь ей?

– Я хочу ей верить. Она мне нравится и всегда нравилась. Она выглядела очень искренней. Но она актриса. Это ее стихия.

– Что ее стихия? Выглядеть искренней?

– Нет, заставлять людей верить в то, во что она хочет.

– Это и твоя стихия тоже? – Спросил он, проводя пальцем по тыльной стороне моей ладони.

– Нет. Не думаю. Точно не тогда, когда я с тобой.

Его взгляд смягчился, и он начал трогать одну из прядей моих волос.

– А что насчет тебя? Что твоя стихия, Донаван Лейк?

– Моя стихия? – Он посмотрел на меня карими глазами.

– Да, – повторила я, – стихия.

– На данный момент – ты. Я вроде как влюблен в тебя.

Мое сердце екнуло.

– Я тоже в тебя вроде как влюблена.

Он вскочил на ноги и начал прыгать вокруг меня на батуте, из-за чего я тоже подпрыгивала.

– В каком порядке мы сегодня собирались воплощать в жизнь твой план? – спросил он, пока подпрыгивал. – Прыгать на батуте, притворяться, что все хорошо и…?

Я завизжала, когда подпрыгнула выше.

– Целоваться с парнем, который мне