- У вас восемь выступлений, в младших группах вы не поете.

- Я не нападаю на людей, Саманта. Я не убийца.. В отличие от тебя.

- Что ты сказал?

- То, что ты и сама прекрасно знаешь.

Что-то глубоко внутри меня ненавидит его, но что-то еще большее во мне ненавидит эту ненависть..

- Чего ты добиваешься?

- Джексон был не просто моим другом, он был отличным парнем. Знаешь, его родители могли бы разорвать тебя на куски, но они не такие мерзавцы, как я. – Посмеивается. Гнев порождает гнев. Я не могу этому поддаться, иначе медленно сгорю изнутри.

- Пошел вон.

- Тебе всего лишь нужно было принять наказание, но ты просто откупилась. От убийства нельзя откупиться.

Я пять лет провела в закрытой психушке, которую почему-то называют реабилитационным центром. Я видела больше, чем многие другие семнадцатилетние девочки, около трех месяцев я просто сходила с ума, заставляя себя думать, что все это один и тот же день. Напичканная транквилизаторами я внушала себе один и тот же момент, приходящий в голову, пока сама в него не поверила. Мне понадобилось много времени и сил, чтобы заставить себя стать человеком, а не овощем в огороде, который все время «подкармливают». У меня не было друзей, я почти не видела родителей, они думали, что я сумасшедшая. Пару раз в неделю мне давали мой мобильник, чтобы я могла позвонить кому-то.. Я пыталась.. Никто не хотел говорить со мной. У меня был дневник, в который я записывала всякий бред, несколько календарей, в которых я зачеркивала каждый день своего пребывания в дерьме. Я не выбросила тот дневник, не сожгла вместе с вещами, я оставила его как напоминание о худшем в моей жизни. Мне кажется, что чем больше я что-то хочу забыть, тем больше вспоминаю об этом.

- Если бы на его месте была ты, никто бы не расстроился. Понять не могу, как ты живешь с этим.

- Заткнись.

- Но тебе ведь плевать.. Корчишь из себя большого босса, ты же никто без денег своего отца.. Ноль. Пустое место.

- Прочь. Пошел вон. – Сильно толкаю обеими руками в грудь, снова и снова, Николас даже не сопротивляется. – Убирайся! – Выталкиваю его за дверь, Джаред и Кэл выбегают из своих комнат. – Чего уставились? Валите отсюда! – Захлопываю дверь, опускаюсь на пол, тяжело дышу, заставляю себя подняться, но приказы не работают. Нужно немного времени. Пять минут. Может десять. Просто немного времени, чтобы заставить ком в горле уйти, унять жжение в груди, избавиться от чувства беспомощности, встать, накрасить идиотское лицо, уложить волосы и одеться, продолжить «корчить большого босса».. Просто немного времени.

Слышу шаги за дверью, дурацкие разговоры о том, почему тут нет WI-FI, Кэндис называет Джареда придурком и говорит, что здесь даже связь нормально не ловит. Шаги утихают, голоса тоже, хлопает входная дверь, я позволяю себе опустить голову на колени и тихо расплакаться. Только одну минуту. Только одну.

Кто-то толкает дверь моей комнаты, я быстро вытираю лицо и поднимаюсь с пола.

- Мы все обсудили, пошел к черту.

- Это я. – Кэлвин, мать его.

- Тебя это тоже касается.

- Дверь не заперта, так что я вхожу.

- Кэлвин!

Но ему плевать, уставился как баран, одной рукой потирает мочку своего уха, другой тянется к моему лицу, я хлопаю по ней ладонью и отхожу.

- Ты плакала?

- Еще чего.

- Что произошло между тобой и Ником?

- Ничего, что бы тебя касалось. – Подхожу к зеркалу, нужно немедленно избавиться от красноты лица.

- Я знаю, что тебе тяжело..

Бросаю на него быстрый взгляд, фыркаю. Завязываю влажные волосы в хвост и протираю лицо тоником. Мне нужен воздух, эти люди пьют мою энергию.

- Выйди, мне нужно переодеться.

- Хочу, чтобы ты знала, я не твой враг. – Делая несколько шагов назад, он таки выходит за дверь, я делаю скучающее лицо и возвращаюсь к приведению себя в порядок. Внутри все еще душит, словно и не проходило никогда, будто сигнал о том, что пора привыкнуть к этому. Я не собираюсь.

Натянув топ и короткие шорты, я пошла прочь из домика, и снова столкнулась с Кэлом, который как бы незаметно оценил меня взглядом. Он что-то пробормотал, но я не расслышала из-за музыки в ушах, пришлось вытащить один наушник.

- Что?

Улыбается.

- Придешь нас послушать?

Какой абсурд.

- Я достаточно наслушалась вас, Кэл.

- Выглядишь так, словно на пробежку собралась.

- Выглядишь так, словно достал меня.

Вижу, как выражение его лица меняется. Я обидела его? Какая к черту разница? Я даже не должна об этом думать, вообще о ком либо. Мне плевать.

***

Из дневника Луизы

92 день

Я проснулась, это уже хорошо, наверное, должно быть.. Сегодня день, когда выдают телефон, я обвожу их красным, все дни, которые хоть как либо отличаются от других.

Я позвонила Лиззи. Ничего. И никаких звонков от остальных.

Глупо считать дни, когда понятия не имеешь, сколько еще времени до конца отсчета? Они думают, я сумасшедшая. Я не доказываю обратное, иначе мне назначат еще больше лекарств. Снова хочу спать. Вчера вечером мы смотрели телевизор, совместно, как обычно, женщина по имени Валентина шепнула мне, что я должна вести себя тихо и принимать лекарства. Я хочу закричать о том, что я не сумасшедшая, но тогда меня примут за еще более чокнутую. Немного соскучилась по солнцу. Доктор Таккер обещала, что я смогу выйти погулять уже на следующей неделе. Это через четыре дня, двенадцать часов и двадцать восемь минут, если часы на телефоне не врут.

Чувствую запах крови на своих пальцах. Это нормально? Я ведь не касалась крови. Скучаю по Дени. Вчера вызывали на допрос, я в сотый раз во всем призналась. Доктор Таккер говорит, что нельзя врать, но сама врет, обещая отменить некоторые лекарства, от которых постоянно хочется пить. На завтрак брокколи с омлетом, я говорила, что не люблю брокколи. Тяжело когда не слушают. Хочу домой. Кажется, кто-то идет.

Глава 32

НИКОЛАС

Сделать ей больно, это вообще возможно? Каждый день я думаю о том, что все недостаточно. Никогда не будет. Джексон не вернется. Эта девчонка никогда не будет нормальной. Мой порок. С самого первого дня, как я взял в руки гитару, я знал, для кого буду петь. Я всегда пою для нее. И ненавижу эти песни, потому что ненавижу ее. Джек называл меня тупицей, каждый раз, когда я произносил ее имя. Мне, блять, было двенадцать, я знал, что она старше. Затем пятнадцать. В моем классе уже все обсуждали девчонок, а я записывал в тетрадь фразы, складывающиеся в строки новых песен. Придурки постарше обсуждали ее сиськи и ноги, я много писал о ее глазах и волосах, часто наблюдал, как на школьной парковке ветер раздувал их в разные стороны, она выглядела забавно, а затем появлялся он. Дениел Харт. Я просто хотел сказать ей, что она заслуживала больше, чем разговоры о сиськах. Я считал ее замечательной. Я был реально тупицей. Джексон, бро, прости меня. Это моя вина, потому что я ошибся. Дьявол в лице Луизы Хейл, не может быть замечательным.