голос становился каким-то взволнованным. В напряженные моменты он подходил ко мне вплотную – очевидно, чтобы запугать. Я также заметил, что он часто смотрит на меня… просто смотрит. Однажды я добрых полчаса косил газон, а он смотрел на меня. Это было СТРАННО!

[Вопрос: Как вы думаете, каким образом он мог бы вас убить?] Я никогда не думал, что мой отчим отравит меня или что-то в этом роде. Правда, иногда он срывался. Ему нравилось давать волю эмоциям, преступать границы. Я боялся, что он сорвется во время или после ссоры. Я всегда думал, что отчим забьет меня до смерти. Временами казалось, что у него так и чешутся руки измутузить меня до потери пульса. На самом деле он мог легко меня уничтожить. Я определенно боялся его ярости. Гленн не умел себя контролировать и в порыве гнева действительно мог сделать что-то ужасное. Во время ссор я часто уходил из дома. Со временем я заметил, что его поведение становится только хуже. Казалось, чем сильнее он себя ощущал и чем чаще ему это сходило с рук, тем наглее становился.

Однажды он дал мне пощечину. В другой раз толкнул в стену. После этого он стал толкать меня постоянно. Когда мое терпение лопнуло, я сказал ему, что так нельзя. Он только рассмеялся. После того как он ударил меня в следующий раз, он начал ставить мне синяки регулярно. В конце концов я поговорил об этом с мамой. Она, казалось, даже не замечала отметин, которые я ей показал, или просто игнорировала. Поэтому я спросил братьев, что делать. Мой старший брат (который никогда не бывал дома и плохо понимал, что происходит) поговорил с Гленном и пригрозил ему. Затем мы позвонили отцу и заручились его поддержкой. Несмотря на все предпринятые меры, в поведении Гленна ничего не изменилось.

Ситуация явно выходила из-под контроля. В отчаянии я рассказал о нем школьной учительнице и обсудил проблему с ней и полицейским. В тот же вечер этот полицейский пришел к нам домой и поговорил с Гленном и мамой. После этого Гленн больше никогда не наказывал ни меня, ни братьев. В течение следующих 9 лет мы сохраняли дистанцию. Потом я поступил в колледж и уехал из дома. У меня была винтовка калибра 5,6 мм. Я хранил ее под кроватью. Однажды чуть не застрелил отчима. Я хотел. Но так и не смог собраться с духом. Я знал, что использую ее для самозащиты, если придется, но не мог хладнокровно выстрелить в безоружного. [Вопрос: Каким способом он бы вас убил?] Скорее всего, он забил бы меня до смерти кулаками. [Вопрос: Что помешало ему убить вас?] Наверное, страх попасть в тюрьму. Он явно не боялся моей матери, не боялся ни меня, ни братьев. Думаю, когда люди начали обращать внимание – мой тренер по легкой атлетике, учитель и полиция – он в конце концов понял, чем ему это грозит, и испугался. [Вопрос: Что могло заставить его переступить грань и совершить настоящее убийство?] Я честно думал, что это всего лишь вопрос времени. Рано или поздно он бы меня убил.

Этот случай увлекателен по нескольким причинам. Мы видим последовательную активацию антигомицидальных защит мальчика в попытке обезопасить свою жизнь от потенциально смертоносной агрессии отчима. Как показывает последнее замечание, Барт действительно верил, что живет с убийцей, и «рано или поздно» отчим начнет действовать в соответствии со своими намерениями. Страх не был мимолетным и со временем только усиливался. Чем хуже вел себя отчим, тем больше его боялся ребенок. Хотя Барт был всего лишь маленьким мальчиком, он предпринял решительные меры, чтобы остаться в живых.

Число мачех, убивающих пасынков, невелико по сравнению с числом детей, живущих с неродными матерями, однако и в этих отношениях не исключена заметная напряженность. В нашем исследовании сразу несколько участников сообщили о гомицидальных фантазиях, вызванных жестоким обращением со стороны мачехи.

Респондент № Р86: женщина, 18 лет. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Кэсси Джонсон, мою мачеху. Она всегда говорила гадости, а потом начала бить меня и сталкивать с лестницы. Однажды, когда она в очередной раз столкнула меня в подвал, я рассказала об этом папе. Он не поверил. Тогда я впервые задумалась об убийстве. [Вопрос: Каким способом вы бы ее убили?] Я думала перерезать ей горло кухонным ножом. [Вопрос: Что помешало вам так поступить?] Если я убью ее, моя жизнь будет кончена, а значит, она все равно «победит». [Вопрос: Что могло заставить вас переступить грань и совершить настоящее убийство?] Если бы она снова толкнула меня или ударила, я бы потеряла контроль. Вместо этого я ушла из дома и переехала к парню.

Данный случай не только обнажает глубину конфликта, но и содержит альтернативный вариант решения проблемы жестокой мачехи. Многие дети, живущие с ними, как и дети с отчимами, уходят из дома, что позволяет спастись от абьюзивных отношений, не прибегая к кровопролитию.

Респондент № Р2123: женщина, 19 лет. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Мою мачеху. Сейчас ей 43. Когда она вышла замуж за отца – через 9 месяцев после знакомства – я думала, что она милая. Но это оказалось прикрытием. Более мелочной и капризной женщины я не встречала. Все должно быть так, как она сказала – до деталей. Малейшее отступление – и она приходит в бешенство. Хуже всего, что мачеха постоянно пытается убедить отца, будто я ужасный человек, и при этом нагло врет. Когда я была подростком, эта женщина раз в неделю обыскивала мою комнату и машину – она вбила себе в голову, что я наркоманка, а я не наркоманка и никогда ею не была. В 16 лет она подкралась к моей кровати, пока я спала, залезла в сумку и нашла противозачаточные таблетки. В результате у меня отобрали машину (которую, между прочим, я купила на собственные деньги, заработанные в пиццерии), вынудили бросить работу после школы, запретили встречаться с моим парнем и с лучшей подругой и посадили под домашний арест на 8 месяцев.

[Вопрос: Каким способом вы бы ее убили?] На самом деле я придумала множество способов: 1) заплатить за ее убийство другу (он согласился, но я боялась, что меня арестуют); 2) испортить тормоза на ее машине; 3) сбить ее на своей машине; 4) подсыпать в ее диетический коктейль морфий, который принимал ее отец; 5) сделать нам с сестрой новые документы, хладнокровно