давлением аргументов обвинителя – трудно представить себе, что, если бы Виолетта состояла с отцом в интимной связи, ему не передалась бы её венерическая болезнь! – обвиняемая в конце концов призналась, что придумала всю историю с инцестом. Все обстоятельства действительно были против девушки, и суд приговорил её к смертной казни.

Расколотая Франция

Процесс вызвал огромный интерес: общество раскололось на тех, кто считал Виолетту настоящей героиней, пошедшей против семьи и растлившего её отца, и тех, кто был резко против отравительницы, преступившей все нормы морали. Немалая часть творческой интеллигенции горячо поддерживала её, видя в происшедшем бунт личности против ханжеских устоев буржуазного общества. Среди высказавшихся в поддержку мадемуазель Нозьер – Поль Эллюар, Андре Бретон, Сальвадор Дали, Ив Танги, Альберто Джакометти. Газета L’Humanitй, орган французской компартии, публиковала статьи, посвящённые Виолетте и проблемам буржуазного воспитания. Как и во времена «дрейфусаров» и «антидрейфусаров» (сторонников и противников обвинённого в 1890‑е гг. в шпионаже капитана Дрейфуса) раскол прошёл по семьям и дружбам. В условиях подобного общественного накала президент Франции Альбер Лебрен счёл за благо заменить смертную казнь на пожизненное заключение.

Через девять лет приговорённый к пожизненному заключению имел право ходатайствовать о помиловании. Виолетта так и сделала, и срок был сокращён до двенадцати лет. Много сделал для её освобождения Везин-Ларю – её защитник на процессе. Отбывая в тюрьме последние годы, Виолетта работала в бухгалтерии, где познакомилась с Пьером Гарнье. После освобождения она вышла за него замуж, и у супругов было пятеро детей. Надо сказать, что со своей матерью Виолетта полностью помирилась. Пьер Гарнье умер от последствий автокатастрофы в 1961 г., Виолетта пережила его на пять лет. За три года до смерти благодаря стараниям все того же Везин-Ларю апелляционный суд вынес решение о снятии с неё судимости – впервые в истории французского правосудия это было сделано в отношении преступника, приговорённого в своё время к смертной казни.

«Эта реабилитация – она важна для моих детей. Что касается меня, мне всё равно. Моя жизнь кончена. Я рада, что моя мама, которой я всё рассказала, наконец поняла правду. Она знает, что я была невиновна – несмотря на то, что я сделала, – и простила меня».

Виолетта Нозьер

29. Образцовый процесс

Суд над американским военным лётчиком Френсисом Гэри Пауэрсом, обвинённым в шпионаже, СССР, 1960 г.

В судебном заседании, как и в человеке, всё должно быть прекрасно: и мудрые судьи, и строгий, но справедливый прокурор, и железобетонные доказательства. Добавьте сюда идеально возмутительное, но при этом не кровавое преступление, готового сотрудничать подсудимого и защитника, как бы сошедшего с плаката «Советская адвокатура на страже законных интересов граждан». И всё. И можно снимать на плёнку. Что, собственно, и было сделано.

День международной солидарности

1 мая 1960 г. во время демонстрации на Красной площади на трибуну мавзолея поднялся командующий войсками ПВО маршал Бирюзов и на ухо доложил Хрущёву, что отданный несколькими часами ранее приказ выполнен: американский самолёт-разведчик U‑2 сбит, пилот взят живым и невредимым. В истории холодной войны начи-налась новая, очень динамично написанная страница…

U‑2 Lockheed первые пять лет своего существования был неуязвим для советских средств ПВО – ни самолёты, ни ракеты его не «доставали». За это время с его помощью американская разведка получила бесценные сведения: было установлено точное местоположение полигона «Тюратам‑5» (сегодня мы знаем его как Байконур), сфотографирован сверхсекретный Семипалатинский полигон, получены сведения о количестве имевшихся у СССР стратегических бомбардировщиков. Советские радары фиксировали полёты, дипломаты заявляли протесты, Эйзенхауэр периодически приостанавливал программу, но неизменно возобновлял. Темпераментного Хрущёва эта ситуация в буквальном смысле слова выводила из себя: спутник в космос запустили, Белку и Стрелку готовим, а шпиона на высоте 20 километров достать не можем.

На самом деле, уже могли. Ещё в октябре 1959 г. самолёт-разведчик ВВС Тайваня был сбит в небе над Пекином на высоте 20 600 метров советским зенитно-ракетным комплексом С‑75. Тогда в целях секретности было объявлено, что задание выполнено самолётом-перехватчиком. Принципиальное решение сбивать U‑2, несмотря на все связанные с этим риски, было принято Хрущёвым в апреле. 1 мая самолёт-разведчик, пилотируемый американским лётчиком Френсисом Гэри Пауэрсом, вылетел с базы в Пешаваре (Пакистан) и отправился в полёт, который должен был пройти над Байконуром, Челябинском‑40 (комбинат «Маяк», производство оружейного плутония) и другими сверхсекретными объектами. Около 9 часов утра по московскому времени в районе Свердловска первая же выпущенная по самолёту ракета взорвалась позади него, повредив осколками хвостовое оперение. Пауэрс с большим трудом сумел выбраться из кабины и на высоте 5 км выпрыгнул с парашютом. Ему повезло, и при высоких шансах оказаться в тайге он приземлился на окраине деревни.

«Доношу, что ваш приказ об уничтожении самолёта – нарушителя государственной границы Союза ССР, вторгшегося в пределы нашей Родины 1 мая 1960 года, – выполнен в 8.53, время московское. При входе самолёта в зону огня на высоте свыше 20 тысяч метров был произведён пуск одной ракеты, разрывом которой цель была уничтожена. Поражение цели наблюдалось при помощи приборов».

Командир подразделения ПВО майор Воронов

Полный набор

С самого начала было понятно, что доказательств преступной деятельности хватит на три процесса. Во‑первых, обломки самолёта и специальной аппаратуры. Во‑вторых, обнаруженный у Пауэрса при обыске полный шпионский набор, в котором не хватало только пристежных копыт: пистолет с глушителем, отравленная игла, золото, советские рубли и надувная лодка. В‑третьих, зафиксированный радарами маршрут полёта. Грех было не предъявить всё это почтенной публике как внутри СССР, так и за его пределами.

Следствие продолжалось сравнительно недолго: судебный процесс начался через три с половиной месяца после задержания Пауэрса (для сравнения – в другом знаменитом шпионском скандале этого времени – деле полковника Пеньковского – следователям потребовалось более шести месяцев, а в случае подполковника Попова – почти год). Пауэрс довольно быстро перестал «крутить»; отчасти в этом советскому следствию невольно помогла американская пресса, которая после официального объявления о случившемся начала раскапывать подробности служебной биографии лётчика и выложила на свои страницы кое-что из того, что он пытался скрыть. К середине августа всё было готово: подсудимый «дозрел», основные роли были прописаны, советская пропагандистская машина обеспечила необходимый фон. Хрущёв направо и налево обвинял во всем Эйзенхауэра. Похоже, Никита Сергеевич действительно был по-человечески обижен: как же так, с фашизмом вместе воевали, в Женеве встречались, в гости ездили (Хрущёв побывал в США в 1959 г., ответный визит «Айка» в СССР планировался