Трое суток «Громобой» мотало по волнам, которые, обгоняя корвет, тяжело обрушивались на корму. Каждая третья из них оказывалась такой огромной, что ее гребень падал на высоко стоящую палубу юта, и вода стремительно неслась вниз на нижестоящую палубу, проверяя на прочность веревки, которыми мы принайтовали пушки. Дождь лил из разверзшихся небесных хлябей, так что с кормы едва виднелась грот-мачта.

Единственный возможный способ передвижения по палубе был короткими перебежками в промежутках между волнами. А во время волны, достигавшей на палубе до середины груди, морякам приходилось изо всех сил держаться за те самые брюки, опутавшие пушки, чтобы не оказаться смытыми за борт.

К утру четвертого дня мы оказались в полосе штиля, а фор-брамсель повис мокрой тряпкой.

– Ураган догнал нас, – сказал Старый, поглядывая на небо. – Видишь, Борис, все вокруг черным затянуто, а над нами небольшое голубое пятно.

– Да, и это удивительно. Если это центр урагана, то нас, по идее, должно мотать сильнее всего.

– Эх, еще помотает. А пока над нами «глаз» урагана, мы можем передохнуть, это не продлится долго. Уже через пару часов нас догонит другой край непогоды. И еще трое суток нам терпеть трепку, пока второй край нас не обгонит.

– Пойду прилягу, пока можно спать без болтанки, – сказал я. – А то ни сна, ни отдыха.

– Кок вон бросился суп и кашу варить, а то ребята на сухом пайке сидят. В принципе может успеть, – произнес Старый.

Три часа продолжался кайф, а после стена тьмы снова надвинулась на нас. Голубой клочок неба затянуло тьмой, ветер начал набирать силу. Штормовой парус захлопал, издавая звуки похожие на пушечные выстрелы, а «Громобой» медленно стал уваливаться под ветер.

Кок кинулся кормить экипаж слегка не доваренным супом, но парни все понимали правильно и нахваливали его. Кок успел как раз вовремя: уже через полчаса в корму бились волны; гребни начали окатывать рулевого с помощниками, которые спешно привязывались к штурвалу. А вот и первый, пока еще не самый большой гребень волны, на который корвет выполз с трудом, зато вниз ухнул, почти в свободном падении. Наверное, наблюдатель со стороны сравнил бы его с гигантской доской для сёрфинга, летящей вниз по водяной горе.

Еще полчаса, и ураган навалился на нас с прежней силой. Надеюсь, что через три дня болтанка закончится.

***

«Богатырь» попал в ту же бурю. Фрегат шел ей навстречу, пытаясь догнать, предположительно, пиратский корвет, на котором мог находиться, по мнению Натальи, разыскиваемый ими Борис. Завидев темное небо впереди, капитан Клавдий развил бурную деятельность. Людей на «Богатыре» хватало и поэтому он успел подготовиться гораздо быстрее. Так что в последний момент фрегат положили под ветер, и он стал отхватывать так же, как и пиратский корвет. Вот только корма у фрегата шире и выше, а потому удары волн в нее оказывались ощутимее, а гребни их только изредка заливали палубу юта. Однако выяснилось, что грот-мачта подозрительно скрипит.

– Слышите, это тягучее скрипенье, госпожа, – тревожным голосом проорал Клавдий прямо в ухо Наталье, перекрывая звуки ветра и волн.

– Да, а что?

– Мачта у нас составная. Боюсь, это скрипят веревки, стягивающие ее половинки. Там образовалась слабина и теперь под порывами ветра они перетираются. Не сегодня завтра верхушка бизани рухнет на палубу или туда, куда ее забросит ветер.

– И что теперь?

– Мы ничего не можем сделать, особенно во время урагана. Матросов сдует в море, если послать их на мачту. Обычно такие работы стараются делать в порту и пользуются портовым краном. В море можно немного подтянуть тросы, но исправить проблему удастся только в порту.

– Значит, катастрофа?

– Ну, госпожа, все не так уж и плохо. Скорее всего верхушку мачты сдует за борт, и нашим молодцам придется поработать топорами, ведь ванты не дадут ей отойти от корабля, а мы не можем себе позволить, чтобы такое бревно било нам в борт. Это будет та еще работенка.

***

Мачта рухнула ночью, к концу третьих суток. Ее сдуло за левый борт. Боцман по авралу собрал двадцать человек для зачистки палубы. Десять из них вооружились топорами, а оставшиеся должны были помогать стоять им на ногах. Это оказалось совсем не так просто, когда продольный крен судна составляет градусов тридцать, а мокрая палуба больше походит на ледяной каток. Перед тем как выйти на палубу, младший офицер проинструктировал матросов.

Все благополучно добрались до вант левого борта. Там помощники обхватили топорщиков за широкие матросские пояса[1] и уперлись головами в их спины между лопаток. Таким образом каждая пара превратилась в этакого четвероногого зверя, стоявшего на палубе гораздо увереннее. Топоры взлетели вверх и обрушились на толстенные канаты в том месте, где они соприкасались с фальшбортом. Матросы знали, что лучше всего рубить веревку на твердой деревянной опоре.

Удары сыпались градом, каждый действовал в собственном ритме, сообразно силе и ловкости. Фрегат покатился с водяной горы вниз, зарываясь низким носом в воду. Но некоторые смельчаки продолжали рубить. Осталось только два каната, когда судно врезалось в следующую волну, и все, включая усиленно державшихся, полетели с ног.

«Богатырь» снова полез на водяную гору. Боцман кричал команды, но услышать его было проблематично. Все и так знали, зачем они здесь. Еще несколько ударов и два последних каната оказались перерубленными. Вода очередной раз рванула обломок мачты и все обрубленные ванты потянулись следом