Дивизию нашу отводили якобы на зимние квартиры, а на самом деле распускали по домам, а мы, передав наш единственный самолёт расположенной рядом авиароте, пристроились к свите великого князя. И путь наш лежал, на этот раз, сначала в Константинополь, а уже оттуда… Там видно будет, куда нам двигаться. Великий князь примет грамотное решение. Последую ли я за ним, как советовал Батюшин? Посмотрим. Смотря как он будет добираться… Вдруг ему захочется на корабле вокруг всей Европы обойти? А мне подобного путешествия не нужно, я уж лучше тогда с кем-нибудь из своих договорюсь. Ну не может же быть такого, чтобы все «Муромцы» из Константинополя уже улетели? Так что рассчитываю на их задержку и на возможность пристроиться всей своей группой к одному из них на борт в качестве пассажира…

Ну и основная причина такой моей спешки и нежелания следовать за князем – несмотря на то, что пока ещё я нахожусь здесь, в этой тьму-таракани, душа моя уже там, на берегах Невы, рядом с милыми моему сердцу глазами…

Не срослось…

В Константинополе мы застряли надолго. Слишком много было желающих выбраться отсюда и вернуться домой. Прибиться к «Муромцам» не удалось – каждый самолёт был битком забит высокопоставленными пассажирами и какими-то особо важными грузами. Нет, если бы я был один, то можно было бы и втиснуться между ними, но в том-то и дело, что я не один. Вот когда сильно пожалел о присланных мне в помощь якобы механиках…

То же самое творилось и с пароходами в портах. Великий князь, как я и думал, решил возвращаться морем. Мои прозрачные намёки насчёт прихватизировать в своих целях один из «Муромцев» Михаил Александрович не понял. Или сделал вид, что не понял. Но и его понять можно, ему сейчас тоже не сладко приходится – небось гадает, как лично его в столице государь встретит. Вот он и не хочет обострять только что вроде бы наладившиеся отношения с Николаем.

Так что посмотрел я на это отсутствие порядка в порту и завязал свои хотелки в тугой узелок. И забросил этот узелок куда подальше. Пусть там полежит до поры, до времени. А я пока хвостиком за великим князем последую, благо никто меня прочь гнать не собирается. Ну а за мной и все мои подчинённые. И выбираться мы будем, как бы я этого не хотел, на одном из возвращающихся на Балтику кораблей вспомогательной эскадры. Морская блокада-то снимается. Правда, возвращаются далеко не все корабли, часть эскадры остаётся в Средиземном море, приглядывать за порядком в акватории.

Крайние деньки перед отплытием прогулялись по городу, наконец-то посмотрели на местные достопримечательности, испробовали в должной мере местную кухню. В основном, перекусывали буквально на ходу, так оно выходило и дешевле, и проще, и быстрее. Покупали кокореч, рядом с портом лакомились свежей жареной скумбрией, удивился вездесущей шаурме. Не удержался, купил у торговца и сравнил по вкусу. За столетие ничего не изменилось. Как было вкусно, так и осталось. Ну и уже непосредственно в день отплытия испробовал щёчки ягнёнка с сухофруктами, долму в дыне и классический шербет… А там и Михаил Александрович на пирс приехал, дал команду загружаться на вельбот и переправляться на корабль. Нас перевезли вторым рейсом. Хорошо ещё, что море было спокойным и не пришлось нам позориться перед флотскими. Достаточно и того, что на борт мы поднимались по трапу под внимательным и чуть снисходительным взглядом старшего офицера. Ну ещё бы, ведь мы пока так и оставались в черкесках и папахах – горцы из Дикой дивизии. И на плечах у нас кавалерийские бурки, зима же на дворе. Это те, у которых не такие прямые плечи. На этих они покатые. И погон под буркой не видно. Но взгляд флотского офицера быстро изменился на уважительный, стоило ему только заметить наши с Маяковским награды…

Каюты у нас тесные, но это всё-таки военный корабль, нужно и такому радоваться. А вот моих так называемых механиков вообще разместили в матросском кубрике. Ну и ладно. И уже через час выбрали якорь и распрощались с Константинополем. Правда, прощаться пришлось из каюты. На палубу нам пока не разрешили выходить, чтобы не мешаться под ногами, как я краем уха услышал кем-то громко сказанные князю слова. Да и ладно. Мы люди не гордые, тем более на корабле гости, а не хозяева, а чужие порядки и установленные правила положено соблюдать.

Ну, что? Вперёд? Пора привыкать к непрестанной дрожи железного пола под ногами, пусть простят меня флотские за такую вольность в его обозначении. И вновь придумывать для себя хоть какое-то занятие. Впереди долгие недели морского перехода. И лишь бы в этот переход нам сопутствовала хорошая погода. Но насчёт этого обольщаться не нужно. Ведь впереди затяжные зимние штормы…

Все знают, что такое морское путешествие? Верю-верю, что все. Но все ли знают о путешествии не на пассажирском пароходе или теплоходе, или ещё на чём-то другом, специально сконструированном или приспособленном для праздного отдыха, а о путешествии именно на военном корабле? То-то же. А это две огромные разницы. Как небо и земля. Или, как лучше будет сказать в данном случае, словно земля и море…

Здесь нет массовиков-затейников, не играет в кают-компании лакированный рояль, не мелькают безмолвными тенями среди столиков вышколенные стюарды. Не слышно визга и писка вездесущих детишек, норовящих, несмотря на воспитание и наличие присматривающих за ними гувернёров и нянечек, перевернуть всё вокруг с ног на голову, не бродят по открытым палубам нарочито страдающие от меланхолии расфуфыренные дамочки, прикрывающие лица ажурными зонтиками от ветра и солнца – а ну как обветрится или не дай Бог обгорит нежная шкурка…

Здесь боевой корабль и порядок на нём флотский, сложившийся согласно многовековым традициям и военно-морскому Уставу. Поэтому особо не погуляешь, дабы под ногами у личного состава не путаться. Да и гулять-то особо не хочется. Это ещё в Средиземном море можно было выйти наверх, подышать воздухом, а после Гибралтара всё желание совершать подобные моционы пропало напрочь. И холодно стало, и Атлантика оказалась очень уж неспокойной. Шторма́ замучили… Да и опасное это дело – палуба военного корабля для праздных прогулок не предназначена, можно запросто и за бортом оказаться…

Не знаю, как наши механики чувствовали себя в матросском кубрике, а мы в своих маленьких каютках весьма нехорошо. Это ещё повезло, что вестибулярный аппарат у меня тренированный, а вот Владимир сидел всё время спиной к иллюминатору с постным позеленевшим лицом и периодически выскакивал за дверь, мчался в гальюн, придерживаясь руками за стены. Почему сидел и почему спиной к иллюминатору? А лежать потому что невозможно ему было. То на голову встаёшь в своей коечке, то практически на ноги… Ну и спокойно наблюдать, как за стеклом выписывает фортели океан… Отбрасывая прочь мысли о том, что это на самом-то деле не океан, а наш корабль устраивает среди разбушевавшихся волн пляски святого Витта… Да даже я старался лишний раз в иллюминатор не смотреть… Самое обидное было слышать слова офицеров, что это ещё не шторм, а так, немного покачивает… Подумаешь, баллов пять… Да тут не пять, если верить своим чувствам, тут все восемь. А если высунуть нос наружу, то и все десять. Да пилотаж крутить легче!