отпор и если полезен. Перестал быть полезен — пустят в утиль и глазом не моргнут.

С третьей стороны этой ситуации были мои слабости — то есть мои друзья. Я не боялся, что со мной что-то сделают. Но Гроза… Я верил, что, если потребуется, она принудит меня делать, что нужно, взяв в плен тех, кто мне дорог. С этим тоже надо было что-то решать.

Ну и последнее, четвертое, — рано или поздно вся эта история закончится. Погибать я не спешил, поэтому впервые задумался, а что дальше? Победили Легион или нет. Остались жить в своем мире или сбежали в другой. Что дальше? А не знаю. Но одно понятно точно. Когда-то мне придётся начать свою игру. Не знаю, как это будет, но сейчас, рассказывая детали Такену, я хотел сбалансировать сложившуюся систему. Уравновесить Такеном Вологодских в моей жизни. А там видно будет, что и как.

— Вербовали тебя? — спросил он в конце рассказа.

— Кроме как вкладываясь в меня — нет. Ничего такого не заметил. Даже как-то странно.

— Иногда выгода — лучшая приманка. Не ожидал, что ты так резко выступишь против них вчера. Особенно странно это выглядит в контексте твоего рассказа. Я не заметил поводов для конфликта. — Такен посмотрел на меня оценивающе.

— Ну а чего они, — по-простому ответил я, но Мастер изогнул бровь.

Как будто у меня есть простой ответ. Я и сам до конца не знал, почему сделал так, как сделал. Но сформулировать попытался.

— Понимаете… Причина в дроу.

— М-м?

— Для Вологодских нормально пойти и уничтожить сотни живых существ, непричастных к конфликту. Почему так? Думаю, причина в безнаказанности. Они могут это сделать. Никто, кто для них является авторитетом, не осудит. Потому что нет таких людей, чье мнение их по-настоящему волнует и способно остановить, — уточнил я. — Если бы они убили Гатса, это стало бы переломным моментом. Потому что вам, Мастер, — решил я сказать прямо. — Либо пришлось бы их убить на месте, либо… Заткнуться и проглотить то, что вашего ученика грохнули прямо в крепости, у всех на глазах. Что бы после этого было? Ничего хорошего. Только новые смерти и разочарование.

— Думаю, ты слишком упрощенно понимаешь их психологию, но в целом да, есть такое, — сказал он, обдумав мои слова. — Нам всем очень повезло, что обошлось без смертей.

— Пока что, — посмотрел я на синее и хмурое небо. — Их нельзя контролировать. Кстати, а что с Гатсом-то? Он неожиданно стал сильнее. Еле догнал придурка. Новая способность какая-то? Парни сказали, что сами не в курсе.

— Я тоже не в курсе. Он что-то новое показал, — ответил задумчиво Такен.

Я удивленно хмыкнул.

— Будто демон, — поделился я впечатлениями, — у меня ведь глаз демонический. Я это теперь хорошо чувствую. Он очень на демона в этом состоянии походил. Как и Вологодские. Вы тоже, но куда меньше.

— Да-а? — протянул Такен заинтересованно. — Нужно с ним поговорить. Гадать нет смысла.

— Это уже по вашей части, — развёл я руками.

— Ладно… — Такен встряхнулся и потянулся. — Хватит болтать. Давай разомнемся. Покажи, чему научился. Только старика сильно не бей… — усмехнулся Мастер.

— Я постараюсь, — ответил ему серьезно.

И спрыгнул с дерева.

Глава 15. Новый день, или Как Спартанец экзамен у сестренки сдавал

Гатс вошёл в кабинет к Такену, не предвкушая ничего хорошего. Вызвал тот его после обеда, на следующий день по возвращении Спартанца.

Парню потребовалось много усилий, чтобы сдержаться. Такен в кабинете был не один.

— Мне обязательно здесь находиться? — сухо спросил он.

— Ты проходи, — совсем не радостно сказал Такен. — Надо прояснить один вопрос, и да, твоё присутствие обязательно.

— Нечего прояснять, — мрачно ответил Гатс.

Который был уверен, что разговор сведется к «Ну вы не поубивайте друг друга, ладно?».

— Ты послушай сначала, — сказала Такен. — И, может, сядешь?

— Постою.

Гатс встал так, чтобы не видеть Вологодских. Те сидели на стульях. Третий, свободный, стоял рядом и был предназначен ему, но парень его проигнорировал.

Демоны внутри шептали: убей, убей, убей.

— Как знаешь, — ответил Такен, — проблема следующая… Как ты можешь догадаться, про возникшую проблему никто не забыл, и я задал нашим гостям, — кивнул он на Вологодских, — несколько вопросов. В ходе чего выяснилось, что…

— Что мы не убивали твою мать и не трогали гражданских, — перебила Гроза. — О нашем появлении узнали заранее. Мы перебили гвардию и всех, кто пошёл на нас с оружием. Твоя мать и гражданские к этому моменту спрятались в убежище. Ты ведь знаешь, что под основным кварталом спрятано? — спросила Мария, но ответа не дождалась. — Надежный бункер, который мы не трогали. Твоего отца убила я. Когда он напал на меня. У него был шанс уйти. Конкретно его мы не собирались убивать. Но Мясник всегда был с характером, — добавила женщина.

Гатс все эти слова проигнорировал. Ему было абсолютно плевать, что скажут «эти».

— Хм… — оглядела Мария его внимательно. — Твой щенок, Такен, кажется, оглох.

— Мария, попрошу не оскорблять моего ученика, — хмуро заметил Такен. — Гатс… Понимаю всю твою предубежденность, но прислушайся к этим словам.

— Вы хотите, чтобы я поверил им? — выделил он последнее слово, выражая всё своё презрение.

— Мальчик, — с издевкой сказала Мария. — Неужели тебя не обучили элементарной логике? Зачем нам врать? Такен, нет, серьезно, ты мог бы и получше их учить. Не только же кулаками махать. Понимаю, что думать — это очень сложно, но иногда полезно.

— Мария, я же попросил, — осуждающе посмотрел на неё Такен.

— В этот раз я оскорбляла не его, а прошлась по твоей системе подготовки, с очевидными проблемами, — парировала она. — Или твой щенок что, думает, будто нам есть дело до его чувств? Или, того хуже, что мы к нему в друзья набиваемся? Я не понимаю, в чем смысл нас здесь всех собирать. Он такой напряженный, что того и гляди лопнет.

— Ты права. Звать вас было лишним, — сказал Такен.

— Тогда мы пойдем, — встала Мария.

Люций поднялся за ней. Вскоре Гатс остался наедине с Такеном.

— И вы им верите? — спросил парень.

— Если ты спрашиваешь, доверяю ли я им на сто процентов, то нет. Если ты спрашиваешь, насколько Мария может говорить правду в данном вопросе, я действительно не вижу причин врать.

— То, что она конченая, недостаточная причина?

— В тебе говорит ненависть, и это можно понять. Но скажи, в чем тогда её мотивация?

— Даже не знаю, — с сарказмом протянул Гатс. — Если не они убили мою мать, то встаёт вопрос кто. Этот вопрос автоматически переводит моё внимание и ненависть в другую сторону.