Ло Мэнсюэ был венок из диких хризантем на голове, наверно, работы Тянь Жэня, и тонкая гирлянда на ножнах меча; ещё один, совсем крохотный веночек, болтался на рукояти Гунпин. У Сун Юньхао единственный цветок на длинном стебле торчал из-под ворота халата. Биси отщипывала лепестки по одному и кидала в чарку — кажется, у неё уже с полсотни там уместилось.

Тянь Жэнь поддёрнул рукава, и оказалось, что у него цветочные браслеты, но Биси их сорвала, сказав: «Прям как кандалы». Это было особенно забавно потому, что у неё самой руки были все в браслетах, но Тянь Жэнь не возмутился. Она распотрошила два последних, огромных цветка и сосредоточенно насыпала лепестки ему на голову.

Сун Юньхао упрямо твердил, что на двойную девятку надо носить в причёске кизил, хотя это всё, в сущности, ерунда, байки смертных, но всё равно нужен кизил, и Чжан Вэйдэ понял, что даже не знает, как это самый кизиловый кустик выглядит. Тянь Жэнь сказал, что в глубине гор его много, но на поиски никто не пошёл.

— Сегодня до неба можно достать, — сказал Чжан Вэйдэ, поправляя шаль на плече. Он думал об этом постоянно — надо было только как-то разъяснить другим. — Отправить весточку с гусями. Или с воздушным змеем.

Он ждал, что Сун Юньхао и змея назовёт ерундой, но тот грустно вздохнул и пробормотал:

— Да, что ж это я! Змея надо было с утра склепать.

— У меня есть бумага, — Чжан Вэйдэ полез за шиворот. — Мы же с тобой купили…

— Для талисманов.

— Вот и будет как талисман.

Сун Юньхао подумал и кивнул: воздушного змея ему страшно хотелось.

Чжан Вэйдэ соорудил неказистое существо из тонких полосочек, соединив их между собой одной духовной силой, — прежде он такого не пробовал, но она держала не хуже клея. Пальцы дрожали — он отдал кисть Ло Мэнсюэ, и она написала их имена, все пять, аккуратным девчачьим почерком, но как попало и где уместилось, потому что места было немного. Сколько из пяти имён было настоящих? Наверно, он единственный солгал, но это уже не имело значения.

Он давно так называл себя, и друзья теперь звали его Вэйдэ, и он стал Вэйдэ.

«Пусть всё, что я скажу, станет правдой».

Он прилепил к змею прядку духовной силы и отправил в небеса, в слишком ранний, застенчивый закат.

Тянь Жэнь прошептал:

— День осенней девятки

еще не успел промелькнуть,

А душа твоя долгий и трудный

проделала путь.

И как там дальше: «Не найдут тебя письма в дороге — пиши, не пиши…»

Он медленно встал, стянул с плеча походную сумку, с которой обычно не расставался.

— Зачем письма? — недоумённо пожал плечами Сун Юньхао. — Мы же решили вместе идти в Иньчжоу, так что уж.

Он подобрался почти к самому краю обрыва, глубоко вдохнул и вдруг закричал, приставив руку ко рту:

— Мастер Тянь — великий лекарь!

— Это правда, но ты сейчас камнепад устроишь, — сказал Чжан Вэйдэ озабоченно.

Сун Юньхао набрал ещё полную грудь воздуха:

— Народ Южного моря существует!

Тянь Жэнь, растерянно смеясь, скользнул к нему, сказал:

— Я вовсе не уверен, что это правда ещё так.

— Это неважно. Я обещал вам, что это скажу, если у меня не будет приступа. А я не чувствую боли.

Нужно было загадывать желание на змея на двойную девятку? Или оно уже и так сбылось? Журавлиную записку, которой можно было доставить послание по воздуху, Чжан Вэйдэ тогда тоже смастерил в первый раз в жизни, и больше от отчаяния — верил, что Тянь Жэнь не откажет, но не очень верил, что поможет.

Сун Юньхао всё так же торопливо и радостно дышал, и Чжан Вэйдэ хотел сказать ему, чтобы покричал ещё что-нибудь, просто так, чтобы небеса откликнулись, а если не хотят откликаться, так даже лучше, пусть молча страдают от их воплей. Он и сам мог бы что-нибудь проорать за компанию.

Тянь Жэнь подошёл к краю, глянул вниз, перекинув через плечо утыканные лепестками волосы. Он будто хотел что-то сказать, но не решался. Непохоже было, что он умеет орать, но можно было б и его тоже попросить, — и тут Тянь Жэнь сделал ещё шаг вперёд и бросился в пустоту.

Не оступился — прыгнул сам, так стремительно, что стоявший рядом Сун Юньхао даже руку поднять не успел.

Биси подлетела к краю и пронзительно завизжала. Сун Юньхао крикнул: — Тихо! — и зажал ей рот ладонью, будто сам не кричал только что.

Биси впилась в его ладонь зубами.

— Дура, — сказал он устало, оттащил её от обрыва и спихнул на руки оцепеневшему Чжан Вэйдэ.

— Скоро вернусь, — сказал Сун Юньхао и вспрыгнул на Гунпин.

— Там река, — Чжан Вэйдэ стащил с плеча шаль и надел на Биси — на голову вместо плеч, потому что она всё время дёргалась. — Он же не человек. Русалка не может разбиться, упав в воду.

— У-у-у, — сказала Биси с непонятной интонацией.

— Там даже камней нет. Вроде.

— Может, ему так нужно. — Ло Мэнсюэ, присев на корточки у покрывала, стала задумчиво складывать чарки в корзину. — Я ему сказала: нехорошо, что он всё время просит у нас позволения что-то сделать. Он свободный человек.

Чжан Вэйдэ не стал её поправлять насчёт человека.

— Русалка тоже может умереть, — буркнула Биси. — Все могут.

— Он не умрёт, — сказала Ло Мэнсюэ спокойно. — Он обещал показать мне горы.

Примечания:

Чжан Вэйдэ читает стихи Се Тяо («Гуляю в горах Цзиянтин»), Тянь Жэнь — Хэ Сюня («Ночью мне приснился друг»).

Охота четвёртая. Мудрец поднимается в гору

Серый лекарский халат, растянутый для просушки на веточках прибрежного куста, трепыхался на ветру. Именно халат Сун Юньхао и заметил первым делом, а уже потом и самого Тянь Жэня, похожего — нет, как ни хотелось подумать: «на выброшенную на берег рыбу», на рыбу он совсем не походил, разве что на свежего, очень аккуратного утопленника.

Тянь Жэнь лежал на спине и скрещёнными руками прижимал к груди туфли — тоже сушил или просто боялся потерять. Лицо и шею облеплял не то ил, не то спутанные волосы. Нет, всё-таки волосы.

Круглые камушки под ногами Сун Юньхао громко захрустели, но Тянь Жэнь не шевельнулся.

Сун Юньхао слегка подтолкнул его в бок сапогом и, чувствуя непонятное разочарование, спросил:

— А хвоста нет?

Тянь Жэнь протяжно вздохнул.

— Хвоста нет.

— В смысле, совсем нет?

— В смысле, мне страшно принимать истинную форму. Я очень давно этого не делал. Боюсь, что