Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бесконечно храбрый. Он принес императору присягу и до последних дней остался верен этой клятве.
Лорду хотелось узнать больше об Алексее и Анастасии.
— Они остались в живых? — спросил он. — Что с ними случилось?
— Нечто чудесное. Но сначала произошло нечто ужасное.
Колонна углублялась все дальше в лес. Дорога превратилась в ухабистую тропинку, раскисшую от дождей. Продвижение замедлилось. Наконец грузовик застрял между деревьями, и Юровский решил продолжать путь на одних подводах. Трупы переложили на импровизированные носилки из кусков брезента. До урочища Четырех братьев оставалось не больше сотни шагов, и Максимов помог нести носилки с телом царя.
— Укладывайте всех на землю, — приказал Юровский, когда они вышли на поляну.
— Я полагал, старший здесь я, — возразил Ермаков.
— Ты был старшим, — не допускающим возражений тоном ответил комендант.
Развели костер. Трупы стали раздевать, а одежду бросали в огонь. Около тридцати пьяных мужчин беспорядочно суетились, мешая друг другу. Но Максимов был рад общему смятению, это помогало скрыть пропажу двух тел.
— Бриллианты! — вдруг завопил кто-то.
— Коля, пошли со мной, — приказал Юровский, проталкиваясь сквозь собравшуюся толпу.
Все сгрудились вокруг трупа женщины. Человек из группы Ермакова снова обнаружил драгоценности, зашитые в корсаж платья. Сжимая в одной руке наган, Юровский другой выхватил у пьяного крупный бриллиант.
— Грабежа не будет. Каждый, кто попытается присвоить драгоценности, будет расстрелян. Если вы убьете меня, Уральский совет сурово накажет виновных. А теперь делайте, как я говорю. Раздевайте трупы, а все, что найдете, отдавайте мне.
— Чтобы ты оставил все это себе? — ехидно спросили из толпы.
— Эти драгоценности не мои и не ваши. Они принадлежат государству. Я передам все Уральскому совету. Такой у меня приказ.
— Пошел ты к такой-то матери, жид проклятый! — пробормотал кто-то.
В мерцающем свете костра Максимов увидел ярость, сверкнувшую в глазах Юровского. Он был достаточно знаком с прошлым этого человека и знал, что тот не любит, когда ему напоминают о его происхождении. Отец Юровского был стекольщик, мать — швея, и в семье у них было десять детей. Юровский рос в нищете и нужде. В партию большевиков он вступил после окончившейся неудачей революции 1905 года. За революционную деятельность его выслали из Екатеринбурга, но после Февральской революции он был избран в Уральский комитет и с тех пор выполнял все задания партии. Юровский больше не был евреем. Он стал верным большевиком. Человеком, в точности и беспрекословно выполнявшим любые приказы.
Первые лучи солнца осветили вершины тополей.
— Все свободны, — громко объявил Юровский. — Кроме тех, кто приехал со мной.
— Ты не посмеешь! — крикнул Ермаков.
— Или уходи по доброй воле, или я прикажу тебя расстрелять.
Щелкнули затворы винтовок, приклады уперлись в плечи. Четверо членов расстрельной команды немедленно откликнулись на зов коменданта. Остальные, похоже, поняли, что сопротивляться глупо. Может быть, они и смогли бы одолеть эту маленькую горстку людей, но Уральский совет не оставит предательство без наказания. Максимов нисколько не удивился, когда пьяная толпа, ругаясь, двинулась в обратный путь.
Когда Ермаков со своими людьми ушел, Юровский засунул наган за ремень.
— Заканчивайте раздевать трупы.
Максимов и двое других принялись за работу, а еще двое стояли на страже. Опознавать тела было уже трудно, за исключением императрицы — она даже мертвая выделялась возрастом и внушительными размерами. У Максимова в груди все переворачивалось от сострадания к этим людям, которым он когда-то служил.
Еще в двух платьях нашли спрятанные драгоценности. Самая неожиданная находка обнаружилась в одежде императрицы — жемчужное ожерелье, зашитое в подкладку нижнего белья.
— Трупов всего девять, — вдруг пробормотал Юровский. — Где цесаревич и еще одна женщина?
Все молчали.
— Негодяи! Грязные, вонючие мерзавцы! — выругался комендант. — Должно быть, они спрятали трупы по дороге сюда, надеясь найти что-нибудь ценное. Вероятно, как раз сейчас они их обыскивают.
Максимов в мыслях облегченно вздохнул.
— Что будем делать? — спросил охранник.
Юровский не колебался ни мгновения.
— Ничего, черт побери. Мы доложим, что девять трупов были сброшены в шахту, а два сожжены. Закончив здесь, мы постараемся их найти. Всем понятно?
Максимов сообразил, что никому из присутствующих, а тем более самому Юровскому не хочется докладывать об исчезновении двух тел. Никакие оправдания не спасут от гнева Уральского совета. Все молча согласились с комендантом.
Окровавленную одежду побросали в огонь, девять трупов уложили у черного квадратного отверстия в земле. Максимов заметил следы от корсажей на мертвых телах. На шеях у великих княгинь висели медальоны с портретами Распутина и молитвами. Вспомнив, какую красоту эти молодые женщины излучали при жизни, Максимов с грустью подумал, что после смерти ничего этого не осталось.
Один боец нагнулся к Александре Федоровне и потискал ей грудь.
Еще двое последовали его примеру.
— Теперь можно и помереть спокойно: я полапал императрицу, — объявил один, и все трое расхохотались.
Максимов смотрел на потрескивающее пламя, превращавшее материю в пепел.
— Сбрасывайте трупы вниз, — распорядился Юровский.
Первое тело подтащили к шахте и перевалили через край. Прошло несколько секунд, и из глубины донесся плеск.
Меньше чем через минуту все было кончено.
Василий Максимов шумно вдохнул и отпил из стакана маленький глоток водки.
— Потом Юровский сел на пень и позавтракал вареными яйцами. Два дня назад яйца привезли для цесаревича из женского монастыря, и Юровский распорядился обращаться с ними осторожно. Он прекрасно знал, что будет дальше. Набив брюхо, Юровский бросил в шахту несколько гранат, обваливая стены.
— Вы говорили, что произошло нечто чудесное, — напомнил Лорд.
Старик, смакуя, отпил еще глоток водки.
— Да, говорил.
Место захоронения покинули около десяти утра. Там был оставлен часовой, а Юровский поспешил доложить Уральскому совету о выполнении задания. К счастью, комендант не велел искать два пропавших тела.
Расстрельная команда получила приказ вернуться в город пешком, не привлекая внимания. Максимову это распоряжение показалось очень странным, учитывая, сколько человек участвовало в ночных событиях. Не могло быть и речи о том, что местонахождение захоронения сохранится в тайне, особенно если вспомнить взаимные оскорбления и соблазн найти драгоценности. Юровский особо подчеркнул, чтобы никто никому не рассказывал о случившемся, а вечером, как обычно, все должны явиться на службу в Ипатьевский дом.