— Около часу топать.

— Далеко за рыбой спускаться.

— Скоро рыба будет напротив устья нашего ручья.

— Да и на развилке будет много горбуши.

— Нам развилка не нужна, а если на то пошло, рыба поднимется до водопада, под которым я вчера рыбачил. Через водопад ей не пробраться.

— Да, по-моему, горбуша должна и в наш ручей идти.

— А куда она, Колёк, денется? Она не должна — она обязана идти в наш ручей! Ладно, рванули, у нас перекуры по двадцать минут. Как будто прём гружёные непомерной тяжестью!..

По пути подобрал посуду, сегодня в речке рыбы больше. Но, как и в прошлый раз, выше длинной ямы река чистая. В той яме уже с тропы можно определить, где самка, где самец. Десять дней назад здесь стояло гольное серебро. Даже на берегу в пойманной рыбе было невозможно отличить самку от самца. Пришли на место дислокации, на любимую яму браконьера. Рыбы в любимой яме хватает.

— Яма большая, здесь сачком неудобно рыбачить!

— Что ты, Олег, предлагаешь? Найти лучшую яму?

— Можно выше подняться, там небольшие ямы.

— Там, Санька, рыбы меньше, надо наоборот ниже пройтись, на чуть-чуть. Ты как, Тимоха, думаешь?

— Я думаю, сначала надо чайковского сделать, затем сочок привести в рабочий вид. Так что пошёл я за крючком, на нём древко классное.

— Да, правильно, костер нужен, — медведь здесь снова был. Рыбы-то поротой с тропы не видно.

— А её и на должно быть видно с тропы. Иди, Санька, сходи, посмотри!

— Я отсюда вижу, что нету рыбы.

— А, боишься? Правильно! Медведь где-нибудь рядом в кустах сидит, ждёт, когда же снова рыбы накидают. Он уже не ждёт массового хода горбуши, — он нас ждёт!

— Да ну, «рядом в кустах»! — Мурка бы его сразу учуяла. Ты собаку с собой забираешь?

— Чего? Ты, Саша, случайно, не дурак? Я через пятнадцать минут приду. И где ты видишь собаку? У Мурки где-то здесь рядышком есть любимая елка. У нас любимая яма, у нее любимая елка, — чем Мурка хуже нас? Наверное, выводок бельчат живёт поблизости, вот она и ходит на охоту. Не ссы, Саня, если тебя мишка начнёт грызть, Мурка услышит, прибежит и поможет мишке! Ладно, побежал я.

Пошёл вниз до места, где тропа снова подходит вплотную к реке, где совершил первый акт браконьерства на реке Анне. Если быть точным, то это был акт вандализма: загубить без толку столько хорошей, первосортной рыбы! Заглянул на яму. А вот здесь рыба кишит, одна на одной!..

Если, допустим, снова на перекате закрепить сеть, бросить в яму хотя бы пару булыжников, — сеть можно не догнать! Перешёл на правый берег, с лопухов вытащил крючок. Естественно, где лежала куча поротой первосортной рыбы, — уже давно чисто и опрятно, никаких следов, напоминающих об акте вандализма. Косолапые чисто работают!

Вылез на тропу, пошёл наверх. Здесь тропа идёт на подъём, в ельник, уходит от речки. Далеко впереди послышался оптимистичный звонкий лай! — Неужели на любимую яму пришёл медведь? Тогда почему криков не слышно? Нет, Мурка кричит ниже ямы, лай быстро приближается. Кого-то гонит по тропе прямо на хозяина.

Минута — и на тропе появляется мишка косолапый, быстро появляется. Чертова собака, да что бы тебе пусто было, да что бы ты охрипла! Медведь на большой скорости несётся на Тимоху. Зверь пока не видит человека, зато человек его видит, и опешил. — Слишком резко, быстро появился медведь.

У парниши в руках крючок — это даже не рогатина. Да на большой скорости медведь снесёт охотника с рогатиной! К тому же не мелкий зверёк убегает от маленькой собачки — медведь килограмм надвести, черный. Первая мысль, промелькнувшая в голове: не заметит, сметёт с тропы! Не успел додумать и сообразить, что нужно делать резкую смётку влево (здесь крутой склон, внизу речка, не успел дойти до ельника), — собачка пригнала подарок.

Медведь, не добегая метров пятнадцать до человека, делает резкий поворот влево, его занесло от такого маневра. Глухо, утробно захрюкал, на махах понёсся в сопку, круша на своём пути погибший еловый подрост. Парниша как раз в этом месте брал древко на крючок. Треск стоит на всю округу, даже лай заглушил!

Зашёл в ельник, на первой попавшейся под ноги валежине закурил. В данном ельнике на тропе хватает низких «шлагбаумов»: от гнилого зимовья дорога не чищена, так что мишка летел по тропе с прыжками — бег с препятствиями! Было, выскочил на ровное чистое место, — на тропе появилось препятствие. Препятствие, так препятствие — человек! Да какой человек: хороший! Разумеется, для медведей, живущих на Анне, лучше Тимохи людей не существует: вон, дорогу какую сделал, да кормить стал!.

Здорово хватанул адреналина, — ух, чуть медведь не сбил! Испугался не медведя, а того, что зверь снесёт, сметёт с пути. Всё произошло за какие-то секунды. Быстренько покурил и чуть ли не бегом — на бивуак, ведь косолапый летел со стороны бивуака, — может, кого нечаянно подцепил, убегая. Ведь, когда пришли на место, — нутром учуял, что медведь где-то рядом, и сказал об этом. Знает повадки зверя, какой мишка ленивый и как быстро привыкает к дармовщине: нажрался рыбы и в полсотни метров отлёживается, переваривает белковую пищу. Это вам не трава — белковая пища, она тяжёлая. Любой зверь и человек не исключение — быстро привыкает к дармовщине…

Прибежал на бивуак, напарники сидят, спокойно чаи гоняют, беседы ведут.

— Вы никого не видели?

— Никого. А что, Тимоха, медведь? — спросил Саша, а остальные уставились на парнишу, ожидая отрицательного ответа.

— У вас такие лица стали, как будто здесь должен появиться ОМОН! Мурка на меня мишку выгнала, чуть не сбил меня. А я чуть в штаны не наделал. Думал, что от вас зверя гонит.

— Мы слышали лай, вон, выше немножко, в папоротнике гавкала. Думали, зверька какого мелкого нашла.

— Да не такого уж и мелкого, Олег! Даже совсем не мелкого зверька Мурка нашла, килограмм так на двести! — уселся чай пить. — Значить, медведь на гнилом зимовье ласты парил? Всё правильно! Зачем далеко отходить, скоро снова рыбы наловят. Кстати, внизу рыба кишит!..

— Пойдём вниз. А Мурка где?

— Погнала товарища в шубе на сопку, он теперь далеко, здесь появится только в сумерках. Но вы не расстраивайтесь: мишка здесь не один. Тут недалеко бегает малолетняя банда в составе трёх рыл. Их предводитель — молодой и дурной, однако. Вот этот мишка меня и обворовал в начале июля. Он острожный, до определенных границ.

— Спасибо, Тимоха, за успокоительное! На Бахуре спокойней…

— Колёк, не переживай: сегодня мы их снабдим пищей дней на пять. Медведь не дурак. Зачем ему нас шугать, кто тогда будет рыбу ловить?

— Так сколько здесь, Тимоха, медведей?

— Пока, Олег, четыре штуки, но два из них — медвежата, килограмм по тридцать.

— А почему «пока»?

— Да кто знает, может ещё придут. К этому надо относиться спокойно, это обыденность. Мы ж в тайге находимся.