— Но ведь завтра отходов уже больше будет, время ещё есть.

— Устал я, Тимоха, здорово! Да и медведи эти… Я до сих пор себя хреново чувствую. Стечки еще нужны, этих двух мало.

Олег высыпал сырец из короба в два ведра, — как раз влезла вся икра. Вёдра накрыл крышкой, поставил в яму, в воду. Тимохе, ну, очень не понравилось такое отношение к работе! Он по-быстрому сколотил стечку с сухого тонкого кругляка. Борта получились низкие, площадь стечки в два раза больше, чем на имеющихся стечках, — на неё спокойно можно положить десять литров икры, да даже пятнадцать литров. Приступил к приготовлению ужина: отварил риса, нажарил четыре сковороды брюшков. Сумерки сгущаются, и никого нет.

— Давай-ка, Олег, ужинать. Вот-вот должны подойти…

Только преступили к трапезе, — Мурка лениво закричала в строну реки, откуда должны появиться два браконьера.

— Я же говорил, сейчас подойдут. Эй, мадама, хватит орать, это не медведи — свои идут! Пошла бы лучше, встретила.

Собака никуда не пошла, а через минуту и вовсе замолчала. Братья недоуменно перегнулись, думая каждый про себя: что бы это значило? Собака должна была побежать навстречу двум припозднившимся родственникам, просто обязана! Поужинали и всё, — ночь наступила, и никто не пришёл. Сидят братья у костра, курят, выдвигают разные версии.

— Если та медведица на них наткнётся, то всё: тебя там нету, она быстро сними разберётся.

— Не наткнется! Когда мамка шла по тропе, Колёк с Сашей рыбу ловили, они на речке были. Что могло случиться?.. Ты заметил, Мурка-то кричала на речку. Может, ОМОН решил прогуляться по Анне, и — здравствуйте, девочки?

— Да рыба только пошла, на Бахуре и то в это время спокойно, а здесь — тем более!

— Но ведь кто-то пытался идти по ельнику между двух ручьёв. Если бы наши пытались, — они бы уже пришли. Собака-то не просто так, от нечего делать сбрехнула.

— А заблудиться не могли? Не попали на нужный ручей, здесь такая местность хитрая…

— Олег, здесь местность обыкновенная. Они уже три раза ходили по данному пути, правда, только туда, обратно не ходили. А три раза вполне достаточно, даже много, чтобы запомнить путь.

— Тимоха, не суди о всех по себе! Тебе всегда и везде хватает одного раза, чтоб запомнить путь. Лично я, если один пойду, то не попаду с речки на стан! Поднимались наверх у устья ручья, лезли по правой стороне, а оказались на левом берегу.

— Так здесь два ручья фактически похожих, и они недалеко друг от друга…

— Вот-вот, я-то потом понял, но ты сам сказал: фактически похожих друг на друга. Скорей всего, заплутали.

— Хорошо было бы, что заплутали. Но, как говорится, надо думать о худшем, а лучшее — оно само придёт.

— Пойду я, наверное, Тимоха, спать…

— Давай, я следом. Денёк сегодня больно эмоциональный, а под вечер ещё подарок, чтобы спалось крепче…

Олег упаковался в спальник, парниша следом залез в палатку. Покурили и баиньки.

Утро — как обычно, да не совсем: на душе ком. Тимоха проснулся как обычно, на рассвете, завёл костер, сделал чая. Сидит, чаёвничает. Олег спит, Мурка крутится рядом, поглядывает на хозяина: ну, мол, кинь кусок сахарка, не жмись! На, собака белая, лови. Белая собака отвлеклась на ручей и сахар не поймала. Глухо тявкнула, подобрала брошенный кусок, быстро проглотила и с диким, бешеным лаем бросилась вниз по ручью, по воде. Парниша вскочил, бросился к палатке. Олег в палатке зашевелился, стал быстро одеваться.

— Веселей давай! Сейчас будем делать кросс по тайге. Я же тебе говорил: ОМОН. А ты: заблудились, заблудились.

Вдруг Мурка сменила гнев на милость: собака стала петь приветствие.

— Отбой!.. — парниша злобно выругался.

И совсем не потому, что не пришлось бежать кросс по тайге, — он не хотел и не хочет играть в догонялки со спецслужбами! А выругался оттого, что у него тупые родственники, опозорили его перед самим собой. Он не ожидал от Колька такого фортеля! Вскорости прибежала собака, а следом Колёк.

— А где Саша? — спросил Тимоха.

— Идёт, — Колёк снял рюкзак. — Ох, я и заколебался!

— А что вы по ручью идёте? — спросил Олег.

— А это, наверное, чтоб не заблудиться, да, Колёк?!

— Тимоха, не подкалывай. Я вчера уже вылез в ельник, а этот урод!..

Появился «урод»:

— Что сразу, Колёк, урод? Уже темно было и местность незнакомая, зашли бы куда-нибудь.

— Да не зашли бы вы никуда, а пришли бы на стан. Значит, ты еще и ссыкун у нас, оказывается.

— Что ссыкун, — Колёк не туда повёл!

— Да нет, Саша, он туда повёл, и Мурка вас вчера услышала.

— Так значит, это Мурка гавкала? Я сначала думал — показалось. А Саня вообще не слышал лая.

— Ему было уже не до лая! Нихрена, ночь наступает, мама, караул!

— Да причём…

— Заглохни, б…., сейчас ещё что-нибудь вякнешь, — и я тебя точно закопаю!.. Колёк, а вот тебя я не понимаю! Ты зачем слушаешь этого щенка, а? Ты чё, в натуре?!

— Тимоха, прекращай ругаться! Мы-то в палатке спали — считай, дома. А они вон, какие замученные. Вы где спали?

— На том берегу, в ельнике, а там муравейников больше, чем здесь. Я там горящими гнилушками границу очерчивал. Здесь муравьи нормальные, а там — точно звери!..

— Ты лес, случаем, не подпалил?

— Да брось ты, Тимоха, всё нормально, пень уже потух.

— Когда ты первый раз сюда пришёл, и эти муравьи были зверьми. А теперь они тебя знают, свои мураши, а там — чужие, и ты для них чужой. Да, значит, спали в полутора километрах от стана. Только я чего-то не понимаю. Зачем вы поперли в тот ельник, если вы уже были в ельнике между двух ручьёв? Зачем снова ушли на правый берег Анны?

— Да Саня меня с панталыку сбил. Пришлось спускаться. Если бы Мурка не прекратила лаять, мы бы пришли вчера.

— Так кто виноват: Саня или Мурка? Я вот думаю, Колёк: виноват ты. Ещё раз говорю: нехрен слушать этого урода! В план-то мы не вписываемся! У вас литров по пятнадцать, да?

— На большее времени не хватило, выше не так-то много рыбы.

— Медведицу огромную с медвежатами не видели? — спросил Олег.

— А вы что, видели?

— Олег, я тебе ещё вчера говорил, что с медведицей они разминутся. А мы, Саша, видели, правда, расстояние большое было — метров шесть, но не больше десяти.

— Ничего себе, да это почти в упор!

— Колёк, она на дыбах стояла перед нами, минут пять стояла, меня до сих пор не отпускает.

— Кто тебя не отпускает? И не пять минут, а всего-то минуты две, ну, от силы три… Так. Как я понял, добивать придётся одному! А я один много не сделаю.