– Но почему он не передал это донесение Борису? Если он сообщил ему о нашей экспедиции, то мог и бумагу передать. А?.. И потом. Когда наших перебили в засаде у развилки, он тоже мог передать информацию капитолийцам. Что-то здесь не вяжется…

– Ну, во-первых, там не только наших перебили, – заметил есаул. – Там и капитолийцам досталось.

– Со слов Фрола, – подчеркнул Гермес.

– Не только его. Бориса же убили – Тимоха это тоже подтвердил…

– Ну, предположим… Тогда почему он не передал донесение раньше? Я же говорю – он мог встретиться с Борисом на Стадионе. Ведь так?

Степан кивнул:

– Так. Я уже подумал об этом, старшина. Да, наверное, мог… Но вдруг на тот момент они о цене еще не договорились? И донесение осталось лежать в тайнике в шкафу.

– Тогда зачем Фрол напросился в поисковый отряд? – Старшина прищурил один глаз. – Чего ему там было делать? Ведь он же знал о том, что отряд попадет в засаду.

– Как раз наоборот! – воскликнул есаул. – Фрол слышал краем уха о том, что мы собираемся искать схрон. Но не знал ничего конкретного. И тогда он напросился, чтобы его взяли в отряд. Ты же сам мне сказал: «Включи Фрола в поисковую группу. Просится, надеется следы брата отыскать». Ну, вспомни.

– Да помню я, – сказал Гермес. – И чего?

Конечно, он помнил разговор с Фролом. Он состоялся сразу после переговоров с Борисом. Старшина тогда вышел в коридор и велел Хряпу сопроводить посланника капитолийцев до гостиницы. Вот тогда Фрол, стоявший вместе с Хряпом на посту, и завел разговор о брате и поисках схрона с товаром.

– Как чего? – с воодушевлением отозвался Степан. – Фрол напросился в отряд, чтобы узнать о времени выхода и точке назначения. Затем как-то передал эту информацию капитолийцам. Но сам отказаться от экспедиции уже не мог – иначе бы его потом сразу заподозрили. Поэтому отправился с отрядом. Но был готов сбежать при первом выстреле.

– Логично, – согласился Гермес. – А донесение оставил на Стадионе, потому что не сошелся с Борисом в цене.

– Может, и не сошелся. А возможно, написал это донесение ночью. Утром забрал с собой, собираясь передать Борису при встрече. Но того убили в схватке. Или еще чего-то не срослось. Тогда Фрол вернулся на Стадион и положил бумагу в тайник в своем шкафчике.

– Тоже логично, – сказал старшина. – Что-то у меня уже голова не варит. А ты верно соображаешь.

– Еще не все. – Есаул засунул руку в карман куртки и тут же вытащил, держа в горсти, пять золотых монет. – Глянь, что я еще в тайнике нашел у этого гада.

– А что тут смотреть? «Сеятели», и так вижу. И чего?

– Весь клан знает, что Фрол в долгах как в шелках, а он золото в шкафчике прячет. Думаю, капитолийцы ими за услуги расплатились.

– Маловато за предательство пятерых «Сеятелей».

– Так, может, это аванс? Да и кто его знает, сколько у Фрола тайников?

– И это логично, – согласился Гермес, убирая монеты в ящик стола. – Вот ты и поспрашивай у него обо всем. Как следует поспрашивай. А я ложусь спать. Вот поверь, с ног валюсь.

– Я все сделаю, старшина. Можешь не сомневаться. Утром доложу.

– Действуй, Степан.

Старшина подошел к начальнику службы охраны и, положив ему руку на плечо, сказал:

– Я смотрю, ты уже бодрее выглядишь. Вздремнуть, что ли, успел?

– Да какой там вздремнуть, – пробормотал есаул, отводя глаза. – Вздремнешь тут. Я у Марфы таблетку попросил из ее запасов, дрюк называется. Вот и подбодрился чуток.

– Кстати, как у Марфы здоровье?

Старшина спросил об этом, потому что ключница утром поскользнулась на лестнице и подвернула ногу. Хорошо еще, что не сломала, ведь при ее телесах любое падение было чревато серьезными травмами. Тем не менее лодыжка сильно опухла, и Марфа весь день просидела в своей каптерке.

Гермес собирался навестить верную помощницу, да дел навалилось столько, что не продохнуть. Упоминание Степана навело старшину на важную мысль, которую он чуть не упустил из головы.

– Да так себе здоровье, – сказал есаул. – Еле ползает. А что?

– Как думаешь, не спит еще?

– Если надо – разбудим.

– Тоже верно. Ты зайди сейчас к ней, передай, что я велел. Завтра Тимоха будет драться с бойцом шамов. Пусть Марфа подготовит ему какое-нибудь снадобье для укрепления сил. Думаю, Тимоха и сам справится, но подстраховаться не мешает.

Опасения Гермеса были оправданы. В последнем поединке с бойцом дампов только двойная доза допинга спасла Тимофея от поражения и гибели. А все потому, что гнилые «мусорщики» выставили такого мордоворота, которого и жук-медведь не сразу бы завалил.

От шамов тоже всего ожидать можно. На то они и шамы, чтобы всякие подлянки устраивать порядочным людям. Так что снадобье вполне может пригодиться.

– Я понял, – сказал Степан. – Сейчас же и зайду. Все передам, как ты велел.

– Не только передай. Заберешь готовое снадобье и отдашь Тимохе. Сам или через Игната. Смотри не забудь.

– Не забуду. Когда я чего забывал?

Хряп, сдав утром пост у кабинета Гермеса, направлялся в столовую, когда его перехватил Степан.

– Стой, ты мне нужен, – сказал есаул, ткнув в урядника пальцем. – Есть срочное дело.

– А пожрать когда? Я всю ночь…

– Хватит ныть. Знаю я, как ты всю ночь голодал, не смыкая глаз. Отнесешь одну вещицу до Тимохи и можешь гулять на все четыре стороны.

– До Тимохи? – Хряп оживился. – Ты не знаешь, когда у него сегодня бой?

– Точно не знаю. Вот сам у него и спросишь, когда вещь передашь.

– А что именно?

– Вот это. – Степан достал из кармана круглую штучку – величиной с ноготь большого пальца – завернутую в бумажку. – Только учти – это важно. Отдашь Тимохе лично в руки.

– Это что, конфета, что ли? – Урядник удивленно выпятил глаза.

– Ага, типа того. Специальная конфета, чтобы порвать пасть кому следует.

– Понял. – Хряп понимающе подмигнул. – Витамины для гладиатора.

– Я знаю, что ты у нас догадливый. Скажешь Тимохе, чтобы проглотил перед самым боем. Раньше не надо, а то действие ослабнет. Запомнил?

– Запомнил. Все передам, как ты велел.

– Не я, а Марфа! – Есаул вдруг окрысился. – Это Марфы снадобье. Врубился? Так и скажи Тимохе, что снадобье от Марфы. Он знает, что к чему, она его постоянно подкармливает допингом. Теперь понял, идиот?

– Так бы сразу и сказал, что от Марфы. – Урядник набычился. – Я, между прочим, не дурнее тебя. И только что смену отстоял. Шел бы сам и передавал. А то все только орать умеют.