— Вы считаете, что Харкур нападет на Галатию? — не отставала Алеа.

Генерал молчал.

— Ну же, Данкрэ. Если бы вы были в Риа, что бы вы посоветовали графу Ал'Роэгу?

Но Данкрэ по-прежнему хранил молчание. Он скрестил на груди руки и смотрел дерзко и вызывающе.

— Ладно, — сказала Алеа. — Значит, о делах вы говорить не хотите. Тогда вернемся к другому вопросу.

— Какому еще вопросу?

— Я вас прощаю, Данкрэ.

— Что?

— Я прощаю вам все смерти, в которых вы виновны.

— Вы издеваетесь? — вскинулся генерал.

— Уничтоженных туатаннов, саррцев, тарнейцев. Я прощаю вам детей, которым пришлось бежать, графа, которого вы повесили. Я прощаю вас, Данкрэ.

— Прекратите, хватит!

Данкрэ встал, подошел к решетке и нахмурился, словно чтобы напугать Алею.

— Я прощаю вас за всех солдат Харкура, которых вы погубили, поведя на войну. Прощаю за их овдовевших жен и осиротевших детей. Я прощаю вас за все это, Данкрэ.

— Замолчите! — вне себя завопил генерал.

— Вы считали убитых, Данкрэ? Если бы я захотела сосчитать тех, чья смерть на моей совести, вряд ли у меня бы это вышло. Если я хочу простить это себе, я должна сначала простить вас.

— Вы сумасшедшая! — еле слышно произнес генерал, отошел от решетки и снова сел.

— Скажите, Данкрэ, теперь, когда вы потеряли Тарнею: ради чего умирали ваши солдаты?..

Генерал потупил глаза, он не хотел слушать Алею, не желал ее больше видеть.

— Ответьте, Данкрэ! Теперь, когда город освобожден, считаете ли вы, что смерть ваших солдат оправданна?

— Такова война, — рявкнул генерал.

— А война — ваше ремесло, я знаю.

Алеа глубоко вздохнула, потом поднялась, вернулась к столу стражников, взяла ключи от камер, снова поделила к решетке, за которой сидел генерал, и открыла ее. Взяла табурет, вошла в карцер, заперла за собой дверь и села напротив Данкрэ.

— У вас в жизни есть иные увлечения, кроме войны?

Генерал удивленно поднял брови:

— Что?

— Увлечения. Например, у моего друга Мьолльна — волынка…

Данкрэ не сдержал улыбки. Недоверчиво покачал головой. Надо признать, она совершенно необычная девушка.

— Не знаю, — наконец пробормотал он. — Мне нравятся настольные игры, фидчел, например.

Алеа хихикнула:

— Нет! Это не считается! Это то же, что и война, только в уменьшенном размере! Вы наверняка любите что-нибудь еще, Данкрэ.

— Нет, больше ничего…

— Живопись? Танцы? Музыку? Может, путешествия?

— Нет, — повторил генерал, — я целиком принадлежу своей службе.

Алеа кивнула:

— Понятно. Жаль, потому что, когда вы больше не будете нужны, вам нечего будет делать…

— Я всегда буду нужен…

— Разве? Сейчас, например, кому вы можете быть полезны?

Генерал вздохнул:

— К чему вы клоните? Хотите, чтобы, пока есть время, я занялся живописью?

Алеа улыбнулась:

— Об этом я не думала, но это неплохая идея… А пока вы все-таки можете оказать услугу…

Генерал засмеялся:

— И вам понадобился весь этот разговор, все эти уловки, чтобы заставить меня ответить? Помилуйте, барышня, вы же говорите с генералом, а не с мальчишкой!

Алеа кивнула. Она поняла, что настаивать бесполезно. Встала, взяла табурет и вышла из камеры.

— До свидания, генерал, — сказала, запирая решетку. — Я иду наверх, туда, где история будет вершиться без вас.

Она помахала ему рукой и отвернулась. Прошла коридор, сунула табурет под стол и отдала ключи страже.

— Подождите! — крикнул генерал с того конца коридора.

Алеа улыбнулась. Голос Данкрэ эхом прокатился по старым каменным стенам. В нем чувствовалось все смятение генерала. Его страх, злоба и отчаяние.

— Конечно, Ал'Роэг нападет! — крикнул Данкрэ, чтобы задержать Алею. — Он постарается сделать это как можно скорее, пока Галатия не собралась с силами. Он наверняка уже выступил в поход.

Генерал говорил торопливо, голосом, полным отчаяния. Значит, он не такой уж кремень, каким казался. Вцепившись руками в решетку, он кричал, не зная, слышит ли его Алеа, здесь ли она еще.

— Ну что, — продолжал Данкрэ, цинично усмехаясь, — вам нужны еще более точные сведения? Готов биться об заклад, что Рутер будет командовать конницей, а Аслей возьмет на себя пехоту.

Алеа стояла неподвижно и молчала, продолжая улыбаться. Она решила еще немного подождать. Генерал в своем отчаянии еще многое сможет рассказать.

— Алеа! Вы здесь? — кричал генерал. — Вам этого мало? Что еще вы хотите услышать от меня? Что Мерианд Мор, граф Темной Земли, тоже присоединится? Да, это так. Хоть и не по своей воле, дурень несчастный. Да уж, Ал'Роэг провел его, как мальчишку! Алеа! Вы слышите меня?

Алеа подмигнула изумленным стражникам и вернулась обратно. Она шла молча, зная, что Данкрэ прислушивается к звуку ее шагов. На полпути она остановилась. Нельзя, чтобы он ее видел. Пусть его тревога продлится подольше.

Девушка присела спиной к решетке за две камеры до карцера генерала.

— Допустим, — спокойно сказала она. — Харкур и Темная Земля нападут. Но в какое именно место они нанесут удар?

— Это будет Провиденция, конечно! Алеа! Подумайте! Куда им еще идти?

— Куда угодно, чтобы принудить Галатию разделить войска.

Генерал издал горький, хриплый стон. Алеа услышала скрип. Видимо, Данкрэ, прислонившись к стене, медленно опустился наземь.

— Нет, — проговорил он устало, — графу нужен большой, решающий бой. Потому что он наверняка знает — это его последняя надежда. Он знает, что Галатия в конце концов оправится и что вы, Алеа, обретете силу. Нет, Алеа, битва состоится в Провиденции, и это будет великая битва.

Алеа вздохнула. Она знала, что генерал вряд ли ошибается.

— А Бизань? — спросила она.

— Бизань? Если дочь графа захватила власть, то наверняка потому, что ей надоело бездействие отца, верно?

— Или она просто жаждет власти…

— Нет. Надо накопить известную долю ненависти, чтобы решиться на убийство собственного отца…

Алеа была ошеломлена. Это соображение навело ее на мрачные мысли.

— Вы думаете, она вступит в войну? — спросила она.

— Не знаю. Возможно. Если она сочтет, что должна придать себе больше веса в глазах Галатии. Харкур наверняка задает себе тот же вопрос. И то же самое они хотят знать про вас.