лишь откинуть специальную крышку и правильно (в три нехитрых приема) повернуть небольшой рычажок.

Взорвать автомобиль в городе, где много людей, Сухей бы, наверно, не смог, но здесь, среди гор, когда вокруг только враги…

Что происходит снаружи, ученый не видел. Автомобили погасили огни, и на плато опустилась ночная тьма. Панель детонатора Сухей отыскал на ощупь. Крышка открылась легко. Теперь надо было просто замкнуть подрывную цепь.

На неуловимо короткий миг Вахеди дрогнул. Он не хотел умирать. Так много еще оставалось не сделанного и не изученного. Да взять хотя бы те образцы, что покоились сейчас в контейнере…

Образцы!

Их тоже требовалось привести в… «неизучаемое состояние».

Убрав руку от спецпанели, профессор взялся за емкость с ценными соединениями. Если их раскрошить в порошок и залить кислотой, понять, что там находилось вначале, практически невозможно. Капсула с «царской водкой» располагалась внутри. Она раскалывалась специальным поршнем одновременно с разрушением образцов. Движение поршня задавалось вращением ручки. Простая механика. Надежная и в высшей степени эффективная…

Пот лился ручьем, но Вахеди не обращал на него никакого внимания. Все силы, физические и моральные, уходили на то, чтобы повернуть рукоять ещё на один оборот. Ведь чем сильнее давление, тем меньше шансов, что кто-то когда-то сумеет восстановить уничтоженное…

В какой-то момент профессору вдруг показалось, что стало немного светлее. Он отчетливо видел в темноте свои руки, и они как будто мерцали, а вместе с ними мерцал и контейнер. Сухей тряхнул головой. Галюцинация не проходила. Видение напоминало работу ультрафиолетового стробоскопа, включенного на максимальную частоту. Оно завораживало. Гипнотизировало. Не давало отрывать взгляд…

Лишь через полминуты ученый всё же сумел пересилить непонятную «магическую иллюзию». Отняв от контейнера правую руку, он протянул её к «подрывной машинке». Вторая рука продолжала мерцать вместе с контейнером. Один поворот влево на пять щелчков, потом два направо… семь влево… потянуть на себя… отпустить… всё…

В себя профессор пришел через пару мгновений…

Или, быть может, дней? Веков? Тысячелетий?

Целый и невредимый, Вахеди сидел посреди развороченного в хлам микроавтобуса. Контейнер уже не мерцал. Снаружи всё было побито осколками, валялись тела диверсантов, над перевернутой близким взрывом машиной КСИР курился дымок, то ли от вытекшего антифриза, то ли от масла. Ночь прошла, сквозь расстилающийся над горным плато туман пробивалось неяркое солнце.

Ученый без особых трудов выбрался из груды обломков и медленно обошёл площадку, на которой всё и случилось. Он не знал, что здесь конкретно произошло и почему он остался жив, но чувствовал: это не просто так. Возможно, что сам Всевышний дал ему ещё один шанс. Он ведь и вправду… много чего не успел.

'Если в рай после смерти меня поведут без тебя, —

Я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть.

Ведь в раю без тебя мне придется сгорать, как в аду,

Нет, аллах не захочет меня так жестоко обидеть!' —

— пришли внезапно на ум строчки стихов давно умершего поэта[1].

«Ах, Фирюза, Фирюза. Как же мне жить без твоих чёрных глаз?..»

Рюкзак с инструментами, боеприпасами и продовольствием Сухей собрал минут за пятнадцать. Нашлось и неповрежденное взрывом оружие. Еще полчаса ушло на то, чтобы отыскать спуск с нагорья. Следы от колес обрывались примерно в километре от места взрыва. Туман к этому времени уже рассеялся. Внизу лежала долина, где-то журчал ручей, высокие ели шуршали мохнатыми лапами.

Вахеди с недоумением обернулся.

Позади только камни да пробивающаяся сквозь них чахлая травка.

Переход от горной пустыни к почти таёжному лесу казался настолько разительным, что…

Профессор со всего маха плюхнулся на пятую точку, поднял к небу лицо и… расхохотался.

Он понял только сейчас…

Понял всё… почти всё…

Неизвестное соединение ртути, лантана, бария, фтора и иттрия, сжатое до нескольких атмосфер, вступившее в реакцию с концентрированной смесью азотной и соляной кислот… Это или катализатор, или своего рода «капсюль-воспламенитель» для переноса области земного пространства в… куда?..

Да какая, собственно, разница⁈ Задача в первом приближении решена. Он теперь знает: именно в это место, сюда, провалились все ядерные объекты Земли. Именно здесь их надо искать. А вместе с ними людей. И его Фирюзу…

Поднявшись на ноги, Сухей окинул оценивающим взглядом уходящие за горизонт верхушки деревьев.

«Так. Солнце там, Исфахан там. Вперёд…»

Россия. Москва. Стадион Лужники. 28.06.2018 г. 19:00

Трибуны стадиона ревели. Футбольный чемпионат, по всем опросам, должен был стать главным событием этого лета. Усилиями прессы и пиарщиков всех мастей он заслонил в информационном пространстве даже «двухдневную войну» начала июня и майскую ядерную катастрофу. Мир постепенно приходил в себя. Надолго ли? Не станет ли этот спортивный праздник своего рода пиром во время чумы?

Мысли не слишком радостные, но, увы, отмахнуться от них нельзя даже на время чемпионата.

Президент России стоял перед микрофонами в ложе для вип-гостей, выдерживая паузу, ожидая, когда ассистент, отвечающий за программу открытия, даст знак, что пора. Уже подготовленная и не единожды отредактированная речь, которую требовалось произнести «не по бумажке», транслировалась на специальный экран, невидимый ни зрителям, ни журналистам. И пусть глава государства выучил ее наизусть и трижды отрепетировал, но, кто знает, какие могут случиться накладки? А их сегодня быть не должно. Не для того готовились столько лет, чтобы споткнуться на ерунде…

Сигнал. Пора начинать…

Приветствую всех гостей легендарного московского стадиона «Лужники», всех, кто собрался в многочисленных фан-зонах чемпионата мира ФИФА, кто видит нас на телеэкранах или в интернете.

Поздравляю вас — всю большую, многонациональную, дружную мировую футбольную семью — с началом главного турнира планеты!..

Как бы ни хотелось «друзьям и партнерам» провалить мировое первенство, ничего у болезных не вышло. Смешно, но чересчур энергичные действия западных политиканов поставили их самих в довольно глупое положение. Ещё до начала войны на Ближнем Востоке они надавили на исполнительный комитет ФИФА, и тот — что поделаешь? — подчинился. А всего через трое суток и сами спортивные функционеры, и их политические спонсоры буквально места себе не находили, суетясь, словно тараканы под раковиной, пытаясь найти подходы к российскому руководству и пробуя отыскать наименее болезненный способ «вернуть всё взад».

Россия идти навстречу не торопилась. Каждый должен испить свою чашу позора и, желательно, чтобы до дна. В результате, каяться прибежали все, пихаясь локтями, стремясь успеть первыми. МОК, ФИФА, легкоатлеты, биатлонисты, пловцы, другие международные федерации, арбитражный спортивный суд… Даже пресловутая ВАДА попыталась пролезть без мыла туда, где её не ждали. С последней решили не церемониться. Оборзевшим вконец «канадским юристам» дали хорошего пенделя. Остальные проштрафившиеся выдохнули с облегчением: «Слава богу, что не меня»…

…Это грандиозное спортивное событие впервые проходит в России, и мы искренне рады этому. В нашей стране футбол не просто самый массовый вид спорта. Футбол у нас по-настоящему любят. И эта любовь, что называется, с первого взгляда, с первого официального матча, который состоялся в России в 1897 году…

Ситуация в спорте в точности повторяла нынешние геополитические расклады. Так было раньше, так есть, и так, наверное, будет всегда. Что в этом больше, хорошего или плохого — сказать трудно. С одной стороны, уж если взошел на вершину, нет смысла никому ничего доказывать, с другой, стоит лишь оступиться, и вся «стая» с лаем и визгом начинает валить бывшего «вожака».

Полностью занимать место проявившей слабость Америки российский президент не хотел. Слишком