***

В сентябре новая группа второклассников автоматически влилась в ряды фан-клуба Бейкера и Тейлора, просто попав в класс Лесли Крамм.

Ей предстояло познакомить детей с котами,

сообщив при этом, что вместо Бейкера и Тейлора

будет только Тейлор.

И я ей не завидовала.

Обычно я сначала ждала посылки от новых второклассников, начавших свой учебный год, а потом уже писала сама. Но в этот раз я решила послать сообщение первой, посчитав, что Лесли так будет проще. Я все еще не могла заставить себя писать от имени Тейлора (в отсутствие Бейкера), поэтому писала от своего имени. Меня утешала мысль о том, что группа ребят и один очень заинтересованный взрослый скучали по Бейкеру почти так же сильно, как и мы, даже несмотря на то, что ни разу с ним не встречались.

«Дорогой класс,

Бейкер болел совсем недолго. Мне пришлось попрощаться с ним в ветлечебнице. Мы все плакали, но мы знали, что плакать в такой ситуации нормально. Мы будем помнить о Бейкере, потому что он был особенным котом. Он действительно любил всех, и почти все любили его. Тейлор долго искал Бейкера повсюду – во всех местах, где тому нравилось спать, – и много мяукал. Несмотря на то что он никогда не любил других котов (слишком ревнивый), с Бейкером его связывала очень крепкая дружба. И мы поняли, что он просит нас вернуть ему Бейкера. Теперь Тейлор стал вести себя дружелюбнее с теми, кто приходит в библиотеку. Он много времени проводит в большом кресле, чтобы люди могли погладить его, пока ждут в очереди за книгами. Будьте умницами и учитесь хорошо.

С любовью,

Джен и Тейлор».

Я также отправила им в знак признательности копию открытки, которую мы посылали всем, кто выразил нам сочувствие. Это была пустая почтовая открытка компании «Бейкер энд Тейлор» с изображением котов, сидящих рядышком над фирменным логотипом. Все сотрудники подписали эту открытку, а я поставила надпись «НАМ ТОЖЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ». Затем я пририсовала Бейкеру парочку крылышек и нимб над головой, а Тейлору добавила несколько слезинок, скатывающихся с мордочки и образующих у его лап маленькую лужу.

Не прошло и недели с того дня, как я отправила письмо, а мне уже пришел ответ. Лесли дала ученикам задание написать слова сочувствия на открытках, сделать закладки и нарисовать двух котов. На каждом рисунке у Бейкера были крылышки ангелочка и нимб. А еще дети отправили мне экземпляр книжки с картинками «Старый кот» Барбары Либби (история о том, как постаревший кот вспоминает свою жизнь) для нашей библиотеки. Я прочитала ее, сидя за столом и гладя Тейлора.

12 сентября 1994 года утром, незадолго до того, как должен был прозвонить мой будильник, в долине Карсон произошло землетрясение. Его мощность в Дабл-Спрингз составила 6,0 баллов по шкале Рихтера. Мы не могли добраться до нашего отделения в Тахо, потому что в результате случившегося на дороге Кингсберри Грейд, основной трассе, ведущей к Тахо, сошли оползни.

Эпицентр последнего похожего землетрясения, произошедшего в 1984 году, находился в Калифорнии. Именно тогда на первой полосе газеты «Сан-Франциско Кроникл» вышла статья о наших котах, которые якобы проснулись от толчков, сдвинувших книжные полки. В этот раз эпицентр был всего в тринадцати милях к юго-востоку от библиотеки, что, на мой взгляд, выглядело значительно тревожнее. Я подумала, что теперь наконец наступит некоторая пауза в притоке населения в долину, однако люди все так же продолжали ехать к нам.

В своем письме Лесли я пошутила, что она непременно должна нас навестить, пока «мы не оказались окончательно урбанизированы», и добавила, что «мы даже прибегли к помощи землетрясения, чтобы отпугнуть приезжих».

Однако несколько наших сотрудников заметили, что возросшая сейсмическая активность на самом деле могла произвести противоположный эффект, заставив людей думать, что их здесь очень ждут: ведь большинство приехавших перебирались к нам все из той же Калифорнии.

Но главной причиной, почему я столь настойчиво подталкивала Лесли к приезду, было мое желание, чтобы она наконец увидела хотя бы одного из котов. Пусть Тейлор и оживился в последнее время, но все же он был старым, совсем скоро ему должно было исполниться двенадцать лет.

***

Памятная церемония прощания с Бейкером прошла 6 октября 1994 года, в тот день, когда ему исполнилось бы тринадцать. Мы посадили куст красного боярышника под окнами библиотеки и поставили табличку.

И мне вдруг пришла мысль посадить куст белого боярышника в память о Тейлоре, когда придет время. Так чтобы их ветки переплетались, образуя розовый цвет и символизируя нечто совершенно удивительное.

Мы кремировали Бейкера сразу после смерти.

Забирая урну с прахом в ветеринарной клинике,

я не могла не рыдать.

Но, возвращаясь обратно в библиотеку на машине, я вдруг улыбнулась, вспомнив, как открывала окно в автомобиле, когда везла Бейкера к ветеринару – так оглушительно он мяукал. Как только я вошла в библиотеку и сотрудники с посетителями увидели, что именно я несу в руках, все сразу бросили свои дела.

Что делать с прахом? Неправильно было бы держать его у меня дома. В конце концов, единственным домом, который знал кот, была библиотека. Но кто-то посчитал, что выставить урну с прахом в библиотеке будет довольно мрачно.

И тогда у меня родилась идея.

Мы заказали мемориальную табличку, на которой были указаны даты рождения и смерти Бейкера. Но нельзя же просто воткнуть металлическую табличку в землю, ведь ее могут запросто унести.

Годы, проведенные на ранчо с родителями, научили меня, что нужно выкопать яму, замесить цемент и воткнуть в него столб, палку или железный прут (как в нашем случае), пока он не затвердел. Время от времени у нас заканчивался сухой цемент, и тогда мы уплотняли яму с помощью щебня или золы из кучи для сжигания.

Зола. Хмм…

Бейкер заслуживал того, чтобы остаться в библиотеке.

Я позвонила в департамент по благоустройству парков и спросила, когда они планируют установить табличку.

– Мы тут просто зашиваемся, – ответил мне мужчина. Очевидно, рост населения повлиял и на их департамент тоже. – Мы доберемся к вам не раньше следующей недели.

Отлично.

– Можете не приезжать.

– Правда? – спросил он слегка обеспокоенным голосом.

– Правда, – заверила я его, уже включив свой отточенный талант вводить в заблуждение совершенно незнакомых мне людей. – Я делала это миллион раз.

Вот так Бейкер и оказался погребенным под окнами нашей библиотеки.

Во время церемонии я произнесла короткую речь перед толпой собравшихся и отметила, что важно помнить о том, что хоть все мы и скучаем по Бейкеру, но «он всегда с нами, пока мы помним его». Мы посадили куст и помянули его печеньем и сидром, но без дыни. В это время для дынь был не сезон, и это хорошо, иначе бы мы точно не выдержали.