Разворачиваюсь и покидаю столовую. Заглядываю в комнату персонала и прошу упаковать свои вещи.

Звонит телефон. Принимаю звонок от Мурата.

— Тимур, я тут просматривал камеру с Дианой и засек ее телефонный разговор с Максимовым. В общем, ребята уже его поймали. Ты вроде хотел его лицезреть лично.

Срываюсь и еду на дальний склад, где держат мерзавца.

Мой враг сидит на цепи и играет желваками. Беру стул и сажусь напротив. Ребята уже успели его изукрасить. Лицо все заплыло, уже никакой не красавчик.

— Скажи мне, Олег, стоила ли твоя месть твоих сегодняшних мучений? — задумчиво спрашиваю бывшего джиарщика.

— Вполне, — сплевывает кровью Максимов, — мне доставило истинное удовольствие играть против тебя с помощью твоих же обиженных баб. Кто еще так подробно поведает о слабых местах мужчины, если не отвергнутые женщины? Хорошая месть, правда, Гареев? Неприятно осознавать, что вокруг одни предатели, да?

Максимов начинает истерично смеяться. Отвратительное зрелище.

— Отрежьте мизинцы этому неверному, чтобы в следующий раз сто раз подумал, прежде чем лапать чужих жен, — приказываю я ребятам.

Покидаю склад и еду в свой новый дом.

Хожу по комнатам и представляю сцены нашей счастливой жизни. Той, что утратил только по собственной глупости.

Тщательно вспоминаю все случаи, когда я был жесток и несправедлив с Заирой. Собираю их как золотоискатель слитки на приисках и каждый складываю в надежный сундук памяти. Сейчас каждый факт для меня на вес золота, потому что в каждом я буду теперь горячо раскаиваться. Отмолю у Аллаха каждую слезинку моей девочки, он простит мои грехи и вернет мне кошку.

В новый дом нанимаю работать одних мужчин. Облачаю их всех в черную форму в знак моей бесконечной скорби об утраченном счастье.

Первым делом оборудую себе домашнюю мечеть. Каждый день совершаю пятикратный намаз. Энергично бесконечно каюсь в своих грехах. Это странно, но мне реально становится легче.

На работе тоже делаю перестановки. Место дивана в кабинете занимает коврик для намаза. Откладываю все дела на время молитвы. Чувствую, как очищается душа, и как я приближаюсь к прощению.

Через неделю начала праведной жизни принимаю звонок с какого-то зарубежного номера.

— Тимур, привет! — слышу напряженный голос Малики.

— Привет, детка! Ты где? Не хочешь вернуться домой? — доброжелательно спрашиваю я.

— Нет, Тимур, я хочу, чтобы ты дал мне развод.

— Какой развод, Малика, не сходи с ума. У нас скоро ребенок родится. Моя дочь должна жить со мной.

— Мы в Швеции, Тимур. Ты не сможешь нас здесь достать. Дай мне развод, я верну тебе деньги, которые ты перевел мне в махр. Ты прекрасно знаешь, что я не нужна тебе. А о моем ребенке никто не позаботится лучше меня.

Чувствую, как по моей крови начинает разгоняться ярость. Делаю несколько глубоких вздохов и вспоминаю, что я теперь правоверный мусульманин. Даю себе время остыть, прежде чем отвечаю.

— Не надо возвращать махр. Моя дочь не будет жить в нищете. Скинь мне свой новый счет, я буду переводить деньги на содержание.

— Спасибо, Тимур. Дай мне развод.

Делаю еще один глубокий вдох и закрываю глаза.

— Я отпускаю тебя. Талак, талак, талак.

Жму на отбой. Закрываю еще одну главу в своей жизни.

Глава 12. Дом

Заира

С утра как-то тревожно. Не могу сосредоточиться на заказе и отставляю мак в сторону. Мне не хватает пространства и давят стены. Надо бы прогуляться, но на улице ветрено и промозгло.

Чтобы отвлечься от неприятного чувства, перебираю детское приданное и с удовлетворением выдыхаю. Все самое необходимое на первое время у нас будет.

Сегодня надо бы заняться поиском квартиры. Долго оттягивала этот момент, но дальше нельзя. В центре удобно жить работающему человеку, но с рождением ребенка у меня останется работа только в онлайне. Так что пора прощаться с любимой имперской частью города и перебираться в районы муравейников.

— Все у нас будет хорошо, Тимурчик, — обещаю я своему малышу и ласково тру пальцем упирающуюся в живот маленькую пяточку.

Звонит мобильный. Смотрю на экран. Яха — мама Малики. С ней всегда приятно пообщаться. Улыбаюсь и принимаю вызов.

— Добрый день, Яха Айдаровна! — бодро приветствую в трубку.

— Дочка, сядь! — требует Яха.

Меня охватывает паника. Делаю все наоборот. Выхожу в общий коридор и начинаю мерять его шагами.

— Что случилось? — спрашиваю с замиранием сердца.

— Ты только не волнуйся, девочка. Тимур умер, дочка.

— Как умер? — шепчу я, — это невозможно.

— Попал под машину. Похороны послезавтра.

Весь мир плывет перед моими глазами. Рукой опираюсь о стену и плавно вдоль нее сползаю. Сквозь гул в ушах слышу, как Яха что-то кричит в трубку. Но слов уже не разбираю — погружаюсь в спасительную темноту.

Выныриваю из забытья от резкого запаха нашатыря. Надо мной столпились все жители коммуналки. Смотрят обеспокоенными глазами. Николай активно размахивает надо мной газеткой, как опахалом.

— Дорогая, тебе нужно прилечь. Я сегодня за тобой поухаживаю, — с участием обещает Анна Ивановна.

Память возвращает меня к звонку мамы Малики, и мне хочется обратно в бессознательное состояние.

— Я не могу, Анна Ивановна, — говорю ослабшим голосом, — у меня муж умер, нужно лететь на похороны.

Чувствую поддержку всех членов нашей коммунальной семьи. Меня поднимают, кормят, находят черный наряд, собирают сумку с самым необходимым, бронируют мне билет и отвозят в аэропорт.

Весь полет тупо пялюсь в спинку переднего сиденья и почти ничего не чувствую. Вхожу в состояние анабиоза и режим сохранения энергии. Руку держу на животе и стараюсь поддержать малыша.

В аэропорту меня встречают Яха с Анзором.

— Поживешь пока у меня, — решительно заявляет женщина, — думаю, нам нужно дать отставку квартирантам, тебе пора возвращаться домой.

Из глаз снова льются слезы. Слова неприятно царапают по сердцу, будто выполнено какое-то условие для моего возвращения. Будто я могу быть рада случившемуся.

— Малика приедет? — спрашиваю, вытирая слезы.